Ты заходишь в него независимо от того, есть ли ещё желающие в нём поучаствовать, и достаточно ли для него условий.
Захотел и зашёл.
Прямо там, где находишься. Прямо таким, каким ты сегодня случился. Прямо...даже если криво.
Ты заходишь, садишься, ложишься, слушаешь себя и понимаешь, что счастье можно выбрать, счастье можно отделить от чего угодно, счастье не всегда нуждается в том, чтобы тебя любили, ценили и делали для тебя что-то.
Ты слушаешь, и слышишь всё то, что давно перестал различать, потому что в других включаешься быстрее, чем в себя.
Ты чувствуешь именно то, что случилось, не стыдясь ни единой мысли, и не вгоняя себя в необходимость подражать какой-нибудь "правильной медитации", обман которой заключается в том, что кто-то другой пытается сказать тебе, что ты должен испытывать.
И ты прекрасен в капсуле своей временной отдельности, потому что именно сейчас ты независим ото всего, что должен, и всего, чего от тебя хотят даже в любви.
Независимое счастье - хорошая альтернатива тому, "общепринятому", за которым надо бежать по жизни вечно голодной собакой, пытаясь заслужить его, выпросить, или ждать, когда звёзды сойдутся, чтобы оно, наконец, настало...
Самых несчастных людей я встречала среди тех, кто слишком уж одержим был счастьем зависимым и не умел испытывать счастье просто так, потому что захотелось.
И потому...не пошло бы это зависимое счастье запрашивать такую за себя цену в каком-нибудь ином месте?

Взрослой душе не больно там, где её просто хотят ужалить, и где кто-то не близкий ей инстинктивно пытается перекрыть очевидный дискомфорт несовпадения глупой защитой, состоящей всегда из одного и того же мусора: обесценить, унизить, оскорбить...
Она уже умеет не включаться в тех, кто не ищет выхода из ситуации, но ищет выход своим перебродившим детским страхам оказаться хуже или проиграть.
И выключаться умеет. Почти мгновенно. Без сожалений.
Нет, взрослая душа не становится железо-бетонной. Неуязвимой - тоже.
Ей бывает больно. Но это боль поруганного доверия, нарушенных договорённостей, обмана в глаза, ножа в спину, непризнания причинённого односторонне эмоционального ущерба...
Иными словами, причинить ей боль может только тот, с кем она вошла в близость.
Только тот, кто важен для неё.
Только тот, с кем не порваны невидимые нити.
Но и эта боль имеет своё завершение.
Она завершается или прощением, которое не опередило раскаянье того, кто стал источником боли.
Или точкой.
Той, которая никогда не становится запятой.
Взрослая душа уходит один раз...когда точно знает, что не вернётся.

Тонкий диалог с жизнью позволяет получить в её лице такого собеседника, с которым отпадает мучительная потребность обвинять кого-либо в непонимании, друзья мои...
Жизнь честна: она не ищет с тобой тех больных насквозь отношений, в которых кто-то может быть с кем-то просто потому, что с другим невозможно, или годами доказывать свою полезность в ответ на ледяное равнодушие.
Она открыта в той степени зрелой прозрачности, где не гримируют очевидность, не прячут шрамов, не стыдятся противоречивой тени и не ждут только похвал.
Диалог с жизнью точно таков же. Честный и прозрачный.
Или никакого нет. Особенно тогда, когда сам живёшь в самообмане и ей системно привираешь. Когда требуешь только от неё. Когда ждёшь от неё разрешения на свой выбор лишь для того, чтобы её же и обвинить в случае неудачи. Когда говоришь исключительно о себе.
Жизнь умеет повернуться спиной. Не в дремучей гордыне. В усталости от того, кто умеет жить только на запросе.
И она же индикатор: если есть диалог с ней, его легко построишь с кем угодно.
Если нет, то все, как и она, отчего-то оказываются перед тобой в неоплатном долгу...