Оно, скорее, холодный революционер, который беспощадно экспроприирует всё то, что мы тут собирались себе присвоить, да ещё с гарантией, что навсегда.
Если помните, то экспроприация - отъём безвозмездный, друзья мои...
Оттого и болит. Взять - взяли, а взамен - ничего.
У боли и времени для нас всего два урока. Первый - не присваивать, второй - самим заполнять свои пустоты.
Наверное, высшая ступень силы духа, до которой доходят не все, - это избавиться от страха разжимать руки, отпуская уходящее, и не отказываться от ценности собственной жизни в тот момент, когда в ней больше нет того, что казалось самым ценным.
Человек слаб перед необратимостью, но силён, когда понимает, что любовь, радость, счастье - не то, во что надо вцепиться руками и зубами, и не думать больше ни о чём, а то, чем стоит наслаждаться, пропитываться, любоваться, и не потерять ни одного мгновения, ни одного шанса, ни одной крупицы...
И однажды для каждого, верю, подует слабый ветер, который легко подтолкнёт в спину, и прошепчет на ухо, что ты справился, выжил, пошёл дальше...
Да, время не лечит.
Оно просто становится другим. А мы взрослеем, пересдав свои заваленные когда-то экзамены на устойчивость.

Если люди, которые, как я считаю, понимают меня - это исключительно люди, которые делают только то, что я хочу, и целиком принимают картину моего мира, отказавшись от своего, то мне не нужно, чтобы меня понимали, мне нужно, чтобы мне служили.
А значит, я не создаю отношений, я создаю "систему собак": дрессирую, подчиняю, поощряю, или наказываю.
Значит, меня не интересует полноценность другого человека, меня интересует его вклад в мою полноценность, которую я не могу ощущать без своей способности влиять на кого-то.
Значит, и я не буду интересна тем, кого не устраивает роль служебной или декоративной собаки при хозяине, у которой из свободы - короткие минуты без поводка...пописать.
В "собаки" попадают не потому, что сильно любят, а потому что ищут хозяина.
И, значит, до тех пор, пока я не проснусь, и не научусь справляться с собственной жизнью, мне не стоит "заводить людей"...мне стоит перестать видеть в них собак, и стоит исцелить свои гниющие раны, боль от которых заставляет меня бояться любви, дружбы, доверия и всего того, что и позволяет человеку им остаться...

Мою весну обидел гордый мальчик...колючий дождь...не обнял, а задел.
Она ушла, наполнила бокальчик...но он догнать её не захотел.
Мы с ней вдвоём на кухне засиделись, и в разных чашках пили крепкий чай.
И нам мечталось, чтобы все согрелись, и уходя, шептали - не скучай.
Ещё мечтали о далёком море, свободном солнце, запахе песка...а на забытых санках в коридоре слегка сопела пьяная тоска.
Она давно уже совсем ни с кем не дружит, и распустила хваткие войска. Она в запой уходит и недужит...жизнь без неё становится легка.
Моя весна жалеет нас, уставших...у нас на скотче держится душа.
И шлёт любовь. И поднимает павших. И вдаль уходит...в лето...не спеша...

Ещё бывает долгая усталость, долгое отключение от чувств, долгое погружение в холодные воды разочарований.
И вязкая бессмысленность всего происходящего бывает тоже.
Хорошо бы включиться.
Распознать в волосах запоздавший ветер с реки, тихо шепчущий что-то на ухо...
И на вкус ощутить спелый воздух ленивого нынче апреля...
И зажмурить глаза от целующего их длинными лучами солнца...
Хорошо бы проснуться.
И ответить отдохнувшей любовью всем тем, кто был щедр на тепло в твою пронзительную внутреннюю зиму, поделившую душу на замёрзшие нежилые комнаты...
И отведать терпкого вина из припрятанной бутылки надежды...
И задумать дерзкое...
Хорошо бы опять различать эти дни, как мать различает своих близнецов по ею одной ведомым приметам.
И понять, что счастье - это не иметь, а чувствовать...
Хорошо бы жить...прямо сейчас.