Но злому року его было угодно, чтобы он со своим ослом провалился в глубокое и мрачное подземелье развалившегося замка. Чувствуя, что он летит в бездну, казавшуюся ему бездонною, Санчо поручил свою душу Богу. К счастью, до дна было не более двадцати футов, и Санчо добрался вниз довольно благополучно, хотя ему и вообразилось, что у него не осталось ни одной целой косточки. Убедившись же, что остался цел и невредим, он поблагодарил Бога за вторичное спасение его от опасности, после чего он начал обшаривать стены подземелья, в надежде отыскать ступени или что-нибудь такое, посредством чего он мог бы выбраться из недр земли на свет Божий. Но стены оказались отвесными и совершенно гладкими, без малейшего выступа и даже крючочка, за который бы можно было уцепиться, чтобы вылезть наверх.................
Наконец, после ночи, показавшейся плакавшему и горько вздыхавшему Санчо несколькими веками, проглянула заря, и Санчо убедился, что без посторонней помощи ему ни за что не выбраться из подземелья. Он принялся еще сильнее плакать, кричать в надежде, что кто-нибудь его услышит. Но голос его был гласом вопиющего в пустыне — вокруг не было ни одной живой души. Считая себя окончательно погибшим, Санчо тем не менее поднял на ноги своего четвероногого товарища и дал ему кусок хлеба, уцелевший у него в котомке. Видя, что Длинноух с большим аппетитом поедает хлеб, он сказал ему:
— Видишь, дружище, когда есть хлеб, легче делается на душе.
В эту минуту взгляд Санчо нечаянно упал на брешь в стене, через которую можно было пролезть на коленях. Санчо бросился к этой бреши, прополз в нее и увидел, что она ведет в какой-то проход, который постепенно расширялся и оканчивался новою длинною пещерой. Обломав несколько камней и расширив таким образом отверстие, Санчо с громадным трудом протащил осла в новую пещеру. Там он стал высматривать место, через которое можно было бы выбраться на поверхность земли. Но его не находилось..........
— Господи, Боже мой! — вскричал Санчо. — Для меня это приключение — чистое несчастие, а для моего господина оно было бы наслаждением. Эти проклятые подземелья и пещеры, наверное, показались бы ему галереями галиеновского дворца... Он даже сады тут великолепные увидал бы. А я, несчастный, только и жду, что, того и гляди, под моими ногами откроется другое, более глубокое подземелье и поглотит нас с Длинноухом навеки!
Долго пробирался он по мрачной пещере, ведя осла под уздцы, как вдруг ему блеснул в глаза яркий луч света, пробивавшийся сквозь трещину. Луч этот снова воскресил в его истомленной душе надежду на спасение...
— Эй! Не слышит ли меня сверху какой-нибудь христианин или какой-нибудь милосердый странствующий или не странствующий рыцарь? Если слышит, то да сжалится он над несчастным, заживо похороненным !
Дон-Кихоту показалось, что этот голос, исходивший из глубины земли, принадлежит его бывшему оруженосцу Санчо. Крайне удивленный и вместе с тем испуганный этим, по его мнению, чудом, он крикнул изо всех сил своих легких:
— Кто там? Кто просит о помощи?
— Кто же иной, как не злополучный Санчо Панца! — раздалось в ответ. — Тот самый Санчо Панца, который за грехи свои был сделан из оруженосцев славного рыцаря Дон-Кихота Ламанчского губернатором острова Баратории... Спасите его!
Услышав это, Дон-Кихот снова изумился и ужаснулся: ему вообразилось, что Санчо умер и душа его находится в чистилище. Вполне убежденный в верности своей догадки, он крикнул:
— Заклинаю и умоляю тебя, как христианин-католик, скажи мне: кто ты? Если ты страждущая душа, то что я должен делать для тебя? Обязанный помогать всем страждущим в этом мире, я простираю свою обязанность до того, что помогаю им в мире загробном, когда они сами не в состоянии помочь себе.
— Судя по вашим словам и по голосу, вы, должно быть, мой господин, Дон-Кихот Ламанчский! — кричал из подземелья Санчо.
— Да, я, действительно, Дон-Кихот Ламанчский, — ответил рыцарь. — Я тот, который поклялся всю свою жизнь посвятить на помощь живым и мертвым... Не оставляй же меня в неизвестности и скажи, кто ты. Если ты мой бывший оруженосец Санчо Панца, переставший уже жить, и если душа твоя не в аду, а, по милости Божией, находится в чистилище, то наша святая католическая Церковь может своими молитвами освободить душу твою от мук. Я со своей стороны тоже помогу тебе всем, чем могу. Отвечай же, кто ты?
— Клянусь Создателем, — продолжал кричать Санчо, — что я ваш оруженосец Санчо Панца и что я еще ни разу не умирал в продолжение своей жизни. Оставив губернаторство по причинам, которых нельзя передать в нескольких словах, я вчера вечером упал в это подземелье и остаюсь в нем до сих пор вместе с моим ослом, который может быть свидетелем, что я не лгу.
Осел точно понимал, что говорит его господин, и жалобно заревел на всю пещеру.
— Верно, верно! Теперь я узнаю и голос твой, мой добрый Санчо, и рев Длинноуха! — воскликнул Дон-Кихот. — Подожди немного: я сейчас отправлюсь в замок и возвращусь с несколькими людьми, чтобы вытащить тебя из подземелья.
— Ради Бога, отправляйтесь скорее, господин души моей! — молил Санчо. — Мне становится уж невмоготу видеть себя и моего осла заживо похороненными в недрах земли. Я чувствую, что умираю!
Уговорив своего оруженосца не бояться ничего и ждать скорого спасения, Дон-Кихот рысью поскакал в замок и рассказал там герцогской чете, что случилось с Санчо. Герцог и его супруга догадались, в какое подземелье провалился злополучный толстяк, и удивились только тому, что он оставил свое губернаторство, а они ничего об этом не знали.
Отправленные из замка люди с канатами и блоками не без труда извлекли на свет Божий Санчо и его осла.
