весь этот свет — закат, — падает справа и слева. господи, я дурак — дурацкий пилот для евы. здания и мосты — оранжевый да лимонный, — просто огонь и дым — причина всего не помнить.
просто считать до ста — ева пусть плачет, стонет; ей меня не достать — не в омуте тех историй, — сумка, тетрадки, мяч, папин зеленый спиннинг: я не услышу плач — я заперт в её кабине.
00.
белый, холодный зал — зябкое, белое тело; небо пронзает залп прямо в конце недели — школа, тревога, звук, видимо, новый ангел, — это меня зовут — снова побыть приманкой.
имя скажу и ранг, — кто я и что я, — память, — знайте, до самых ран я восхищалась вами.
02.
это легко, смешно — кожу щекочет лучик; прошлое — как мешок; я буду самой лучшей; лучшей — стрелять, ползти, быстро бежать по плацу. я не глупа, прости — чтобы тебе сдаваться.
мама здесь не при чем — голос ее исчезнет; стану щитом, мечом, стану пронзать железом; каждый несчастный раз — в мозг зашивает пилы.
был бы ты просто враг — я бы тебя убила.
но отчего-то друг — пусть и совсем ничтожный. мне не хватает рук, чтобы тебя уничтожить, чтобы любить, как мир — порванных, жалких нервов.
в этот последний миг я буду самой первой.
Genesis.
чувствовать зыбко свет, нету турбин, закрылок. будто паучья сеть разум собой накрыла.
гул тишины — не хор, — всюду кровавый колер. небо теперь — восход.
красное красное море.
Мглистый заповедник (с)
ノンテロップスペシャル版 TVアニメ「東京喰種トーキョーグール」オープニング映像 TK from 凛として時雨/unravel
лес опушку свою раззявил, меж травинок огни мигают — это время для снов и яви, это время лесных ёкаев. время лавок и сладких вафель, кимоно и старинных масок. под обителью фестиваля можно встретить народец разный.
я и сам там забыл однажды — как ботинки, — тетрадку дружбы, ветер с шалостью оббумажил — вымел записи все наружу. зря пытался догнать сбежавших — иероглифы улетели: только я — заблудившись в шарфе, — не покинул родное тело.
погляди, к лепесткам прижались светлячки и во тьме пружинят. что получится — сказка, шалость? или даже — саке в кувшине? кто нам выйдет на встречу — каппа? или хохот коварных тэнгу?
чтобы дождик на нас не капал, не стянулись воришкой деньги — ты вяжи кошелек на узел, а бангаса не даст промокнуть. но не думай, что мастер муси отзовется нам на́ подмогу, что для нас — это небо-скатерть, эта вычурность фейерверков…
ты красива в своей юкате. я целую тебя.
безмерно.
Мглистый заповедник (с)
Inochi No Kioku - Nikaido Kazumi (The Tale of the Princess Kaguya OST)
Этот Город, как якорь, что брошен был мною в реальность, Когда видела дивные, самые яркие сны. Пазлы мира рассыпались - ветви и реки. Фрактальность... Ну а я - светлячок, заблудившийся в Млечном пути.
Этот Город - как море. Как небо и недра земные. Он - таинственный лес с сотней шпилей, что ярче весны! Оглянувшись назад, вижу чьи-то глаза золотые; На тронинках тенистых - изящные руны-следы.
Кто же создал тот Город, пылающий розой заката, Что хранит мои сны и мечты в своих башнях, как встарь?! Под ударами Хроноса в эхе шального набата Всё былое пружинит, свернувшись в тугую спираль.
Оно выстрелит в грудь ослепленного звёздами неба, Унося вместе с памятью Город, хранящий все сны. Моё детство прошло, след оставив пылающий в венах - Как чернила для Бога, что пишет миг новой Весны!..
Мэгги плывет, молчит — ей все равно, что там: звездчатые ключи, звездчатые врата, дырка из черноты — что же в самой дыре? Мэгги устала плыть в водах молочных рек, думать о сем, о том, пережидая шторм; Мэгги боится, что тьма — ее новый дом; где же тут верх, где низ? где же родной причал?
Мэгги тревожит мысль, что капитан кричал — глухо, как старый волк, где-то в ее мозгу, но отчего-то смолк, сразу почти потух.
импульс шагов погас, словно дождливый день.
может быть — это пазл, розыгрыш для людей, ветошь, моллюск, удар — крутится слово, — сон? Мэгги, считай до ста — тысяча, миллион, пять миллионов, семь, — семь неразлучных бед.
кажется, это смерть; смерть — это вещь в себе? смерть — это глупый фильм или рассказ — о чем?
глохнет воздушный фильтр, автопилот — включен.
* Мэгги молчит, плывет — надо доставить груз, — видит армаду звезд, видит китов, медуз, голос существ ей чужд, танец их — просто пыль.
Мэгги не знает чувств — Мэгги умеет плыть.
Мглистый заповедник (с)
Млечный путь (Из к/ф "Большое космическое путешествие")
а мне говорят, ну что ты, ну что ты, дружочек ну что ты, зайчонок, ну что же ты, прелесть ведь надо, ведь надо — про яркие почки ведь надо — про дружбу про смелость
про озеро, поле, про храбрость — попробуй про лучики, фильмы, огонь, горечавку не надо смотреть в эту чертову прорубь — что в ней накопилось и чавкает
а надо, а надо, ты знаешь, про солнце на пляже про струны гитарные медные, чайные снадобья не надо про хтонь и про бражников про тени в тумане, в пещере не_надо
ты знаешь, что значит не надо? не надо — не стоит не стоит и всё — молчи, не шепчи и не следуй не всякой душе подходят такие истории но всякой, ты знаешь, подходят про велик и лето
про семечки, музыку, сладкие-сладкие губы и ноги, и руки, и тело такое безумно горячее не надо про то, что рушит и губит — сначала заманит, потом как сокровище спрячет
а я говорю — отчаянно скалясь, уж если затронет словами, как ракушку, смоет и скалами чиркнет я пустошь, я вереск, я старенький домик — в реликтовом лесе, в чащобе в пучине
и я не боюсь — вообще не боюсь, — я темная крона я храм для страниц-веретен — очень режущих, колющих, — и мне повезло, мне так повезло — без всякой иронии, — стать милым приютом для брошенных кем-то
каждой кошке нужен монстр, чтоб беречь от монстра дом, чтоб зрачки сверкали солнцем, чтоб кралась она тайком; чтобы мяч хранить за шкафом кошка в таинстве смогла — нужен монстр не из сказок — с парой сотен жутких глаз.
чтобы лапой биться с мухой — невидимки-мухи есть, — нужен монстр страшный духом — князь невидимых существ, — кошка чует все предметы — под кроватью чей носок? просто князь его приметил и к себе же уволок;
чтобы сон стеречь хозяйский, чтоб постель была мягка, кошка нежно к людям ластясь, закругляется в ногах.
кошка — это вам не котик; след пришельцев не простыл, и поэтому сегодня будет снова тыгыдыг — ночью, утром, до обеда, после дождика в четверг: кошка грозно гонит беды, кошка гонит саму смерть.
что, устала? — вот же дудки, — ждет у миски славный пир. длилась драка где-то сутки — враг, конечно, был убит, враг, конечно, лег с сотрясом — отползал, как майский жук. кошка мявкала три раза — вот опять побила жуть.
столько дел, ну просто ужас — не помоешь даже лап; кошка снова просит ужин — в этот раз пойдет судак. что ты просишь, моя нежность — гладить спинку, жмякать бок? за израненную нечисть кошка требует паёк.
ну и что "сервиз побили"? — это плохо, нам ведь жаль, тень пыталась виться бивнем, нам пришлось скорей бежать. ну и что "цветы поели"? — это мелочь, просто пшик, не у всех найдется смелость, чтобы драться с хитрым ши.
даже если нос замаран, стянут лапой белый торт, кошка ждет дурных кошмаров, чтобы их лупить хвостом; кошка ждет — и днем и ночью, снова заткнут где-то мяч;
– Ваше высочество! Ваше высочество! – пролепетал запыхавшийся секретарь, с трепетом глядя на спинку кресла, обитого черной кожей. – Сколько тебя учить? – Кресло медленно повернулось. Человек неясного возраста побарабанил по столу и хмуро продолжил: – Никаких титулов, званий и прочей мишуры у меня в доме. Хозяин, хо-зя-ин и никак иначе.
Секретарь провел по блестящему затылку батистовым платочком и уставился на висящий на вешалке позади хозяина цилиндр, избегая смотреть в глаза Редактору. И правильно сделал, между прочим, так как взгляд столь важной персоны (еще и оторванной от прочтения «очень важных» утренних новостей) не сулил ничего хорошего. – Так что случилось? – Там пришел Автор, – пробормотал секретарь. – И просит личной встречи. – И, понизив голос на пару децибелов, добавил свистящим шепотом: – Срочно. – Ну зови, раз ему так неймется.
Редактор опрокинулся на спинку кресла и, выудив из-за отворота манжет маленькую синюю запятую, бросил ее в чернильницу. Везде должен быть порядок, даже в таких мелочах, как пунктуационные знаки: не туда поставишь, не так применишь, оторвешь нечаянно хвостик – и придется все писать-проверять заново.
– Господин Редактор? – раздался в кабинете знакомый прямо-таки до боли голос. Гость в коричневом осеннем пальто без приглашения уселся на стул напротив кресла и, сняв с холеных рук белоснежные перчатки (последнего жалобного писка осипшей моды), небрежно бросил их на стол. – Да, – утвердительно кивнул хозяин. – Прошу прощения, не помню вашего имени. – О, не беспокойтесь, имена в нашем деле только мешают понимать друг друга. – Итак, что вы хотели? – Господин Редактор, наша прошлая встреча принесла мне много неприятностей. Я просил вас занять мне несколько знаков препинания, вы ответили согласием. Придя домой, что я вижу? Моих запасов запятых нет и в помине! – Этих? – Редактор достал из ящика письменного стола темно-красную коробочку и вынул из нее извивающуюся пищащую запятую с отломанным хвостиком. – Да. Но как это понимать?! – Видите ли, дорогой Автор, вы просили «занять», а не «одолжить», что я, собственно, и сделал. – Это грабеж! – посетитель от возмущения, охватившего все его возвышенное существо, возвысился над столом. – Что вы, дорогой, всего лишь небольшая лекция по ликбезу. – Да вы!.. Да вы!.. Я на вас буду жаловаться Главреду! Я до самого верха Администрации дойду!
Автор схватил перчатки и, яростно полыхнув глазами в сторону Редактора, понесся к выходу. – Вы кое-что забыли, – улыбнулся хозяин, пододвинув к тому коробочку. Щеки гостя покраснели, и, не в силах более сдерживать злость, он вылетел из кабинета, громко хлопнув дверью на прощание. – Мальчик, принеси кофе... И соедини меня с Главным, – произнес Редактор, когда в коридоре наконец стихли крики: «Я так просто этого не оставлю! Вы еще попляшете у меня!» – Хорошо, ваше... – секретарь осекся под взглядом начальника. – Хозяин.
Тонкими пальцами Редактор вытащил из чернильницы почерневшую запятую и положил сушиться на салфетку. Он задумчиво погладил ее по маленькой, но уже смышленой головке.
Восемь утра. День только начинается: впереди еще много работы, забот, немало радивых и не очень радивых авторов с их сказочными историями.
