Звенит тревога осколком звука, вспорхнувший грач оцарапал руку, Скрипит крыльцо – я пришла без стука, покрылись копотью витражи. Как поднялась на ступеньку выше – сковал мороз черепицу крыши, Ты никогда обо мне не слышал – ни слова правды, ни слова лжи.
Голодным звоном поёт кольчуга, за мной приходят метель и вьюга, Мчат птицы рябью по глади круга – луны, чей мрамор лилейно-бел. На стали пальцы сомкнулись твёрдо вкусившей крови князей и лордов, В лазури глаз – синева фиордов, в тугой косе – оперенье стрел.
Гряду столикой, гряду крылатой, в перстня́х горят жемчуга, гранаты, Я – колкий снег на железных латах, я – рвущий небо январский гром. Запри засов за дубовой дверью, я – та, чьё имя хранят поверья, Мой соткан плащ из вороньих перьев, корона кована серебром.
Сгорает нить, убывают луны, в ладони вянет подснежник юный, Дубовый щит кольцевали руны, застряли в ране обрывки строк, Исходит кровью в груди сквозная, поёт у сердца свирель резная, Я ничего о тебе не знаю, шагая тенью за твой порог.
Я страх отвергла, я боль отторгла, ладони в кровь о железо стёрла, Я задыхалась в дыму по горло, бросалась в пламя, звала прибой. Оплыли воском кривые свечи, я воскресаю, расправив плечи, Коль не боишься – шагни навстречу, венчайся, друг, со своей судьбой.
Где школа та? Расскажи мне, Гарри! Она исчезла. В огромном зале Столы пустые. Погасли свечи. Они устали, они не вечны. Печальный призрак грустит в столовой. Несчастный Ник Почти-безголовый. И персонажи из рам картинных Ушли… И даже теней не видно. Седые совы парят неслышно Над обветшалой, просевшей крышей. Пуста округа. И лишь порою Пес трехголовый печально взвоет. И Плакса Миртл невольно вздрогнет Среди сантехники тайных комнат. И та платформа, что «девять с чем-то» Стоит пустая. И вид плачевный Имеет поезд, что вез когда-то Тебя учиться… Лишь память свято Хранит полеты, уроки… Рона, Зануду рыжую – Гермиону, И давит… Давит пудовой гирей…
Увы! Нет магии больше в мире. Печально Гарри… На этом свете Единорога уже не встретить… Куда умчалась грифонов стая, Не знаешь, Гарри?.. и я не знаю.
Летаем. Да… Но на самолете. И, знаешь, квидич уже не моден. Мы приземлились, не рвемся в небо. Довольны былью, забыв про небыль. Не манят больше мечты о чуде. Не маглы даже, мы -просто люди. Мы – люди файлы, а чаще фэйлы! К чему сова, если есть Е-мейлы?
Но знаешь, Гарри, порой ночами Мне снится Хогвардс, где чудо с нами Идет в обнимку. И замок древний Как будто замер и внемлет… Внемлет Дыханью ветра. Ему не спится…
Небо смотрит на мокрые руки, а это значит: Мое море волнуется, щурится, шепчет, плачет, Мое море рождает приливы, старик рыбачит, И в бесцветных глазах отражается дым от лет.
Если долго искать – значит, время уйдет не даром, Если долго искать – значит, все возродится в старом - Вечном мире, где буквы смешаются с океаном, Где в скрижалях из слова родится твой... наш завет.
Вечный мир, где чудачество в хлеве роднится с плачем, Притворяется небом и хочет прожить иначе, Но не знает, как жить. Расскажи ты ему, а, старче, Как жить так, чтобы память не ставила жизнь в упрек?
Чтобы ночь не считала разлук, как овец по звездам, Чтобы вечность не вешала веру с судьбой на гвозди, Чтобы совесть не знала, что значит "пора" и "поздно"? Убираешь морские ладони со впалых щек.
Гладишь мертвую рыбу по жесткой, соленой коже, Смотришь смерти в глазницы, но смерти помочь не сможешь: Смерть мертва, как и рыба, как три сотни рыб, под ложью Все сожженные, все прирученные с наших рук.
Они смотрят на нас, смотрят, глупые, и кивают, Пучеглазые из добродушной соленой стаи, Все похожи на нас. Может рыбы – и есть, мы сами? Перебитые, жженные дымом чернильных букв?
Открываю глаза, под ногами бормочет море, На камнях – мой старик, преклоненный стоит над морем, Гладит белые кости по чисто-кристальной соли, Он, безвременный, знает, что значило... значит: "жить".
Он, безвременный знает, но нам ничего не скажет, Он, безвременный, помнит, но нам ничего не скажет, Только шепчет, что в море рождается все, что важно... Я сажусь рядом с ним, я готовый себя забыть.
Море ласково щурится, щурится и смеется, Тянет к высохшей коже ладони и ловит солнце, Вытирает с костей соль – морские и наши слезы. Море ловит руками безвременный мой старик...
Елена Шилина (с)
Хемингуэй "Старик и море" на музыку Сургановой "Вечное движение"
В нас жизнь течет, в нас жизнь бурлит. Мы знаем, сила есть, даже если мы слабы. Преодолеть – таков девиз, Мы разрываем цепи рабства, их бросаем вниз.
Мы не ищем разрешений, Мы бросаем вызов целям. Нам второе имя – смелость! Бросим цепь!
(Припев): Мы хотим летать, как птицы в небе, Как орлы. Не боимся зла, нам страх неведом. Мы сильны. Мы восстанем за тобою, Твое слово – нам закон. И На плечах Атланты держат землю. Станем мы как львы, царями прерий. Царями прерий.
Наш день пришел с зари веков, Мы победим, хотя не начат этот бой. По жилам – свет, по венам – мир, Мы не хотим скрываться в бункерах войны.
Нет затишья перед бурей, Наше время лечь под пули. Ты считал, мы безрассудны. Так и есть.
(Припев): Мы хотим летать, как птицы в небе, Как орлы. Не боимся зла, нам страх неведом. Мы сильны. Мы восстанем за тобою, Твое слово – нам закон. И На плечах Атланты держат землю. Станем мы как львы, царями прерий. Царями прерий.
За нами по пятам Победа и война. Ты проложил дорогу к вере. Мы с каждым днем сильней, Мы преданы тебе. Как ты, мы станем львами прерий.
(Припев): Мы хотим летать, как птицы в небе, Как орлы. Не боимся зла, нам страх неведом. Мы сильны. Мы восстанем за тобою, Твое слово – нам закон. И На плечах Атланты держат землю. Станем мы как львы, царями прерий. Царями прерий.
Под кожей льется яд, Но я не вскрою карт. В душе - кошмар, мне не подконтролен. Не подходи ко мне: плоть рвет когтями зверь. Во мне кипит ярость, я ей болен.
Следы оставит страх, И он смотрит мне в глаза. Выходит ужас из-под контроля. Он прячется везде: В моем теле, в голове. Я жду того, кто спасет от боли. Ждать нет сил!
Он глубоко внутри, Когтями режет сны. Я признаю, что я чувствую монстра.
Я стал таким, как он, Кошмар идет за мной. Пора бежать: ведь я чувствую монстра.
Я, я чувствую монстра! Я, я чувствую монстра!
Свое второе дно Я прячу за замком. Он взаперти, но не подконтролен. И если он сбежит, В меня вонзит клыки. Я жду того, кто спасет от боли. Ждать нет сил!
Он глубоко внутри, Когтями режет сны. Я признаю, что я чувствую монстра.
Я стал таким, как он, Кошмар идет за мной. Пора бежать: ведь я чувствую монстра.
Он глубоко внутри, Когтями режет сны. Я признаю, что я чувствую монстра.
Я, я чувствую монстра! Я, я чувствую монстра!
Он прячется во тьме, Клыки острей ножей. Спасения не жду. Он жаждет крови, мести мне.
Никто не слышит вой, Наверно, это сон. А может быть внутри - Спящий монстр.
Он глубоко внутри, Когтями режет сны. Я признаю, что я чувствую монстра.
Я стал таким, как он, Кошмар идет за мной. Пора бежать: ведь я чувствую монстра.
Он глубоко внутри, Когтями режет сны. Я признаю, что я чувствую монстра.
Я потерял контроль, Сигнала нет "Отбой". Пора бежать: ведь я чувствую монстра.
Я, я чувствую монстра! Я, я чувствую монстра! Я, я чувствую монстра! Я, я чувствую монстра!
Плачет дождь, врет компас, Меж страниц завял цветок. Чеди снова видел я во сне. Тонет в волнах фрегат. Я отшельник, никто, И чужие воды на стекле.
Ангел плачет во тьме, Рукавом утрет слезу, Глядя на багровые огни. Помнишь краба, Лизетт, Обещал найти звезду. Ты под колыбельную усни.
Заблудилась душа, Ты прижми меня к груди, С сердца смой обиды да печаль. И под песню дождя Имя на ухо шепни, С памяти моей сними печать.
Меж чернеющих скал, Нау подмигнет тебе. И украсят косы россыпь звезд*. Улыбнется нам краб И скользнет во гладь морей. Спи под колыбельную, Лизетт. _________________ * - в данном случае читается не как "ё", а как "е".
Елена Шилина (с)
Nightwish - Nemo | кавер на русском | russian cover
