В австралийском лесу – минеральный источник со звёздами, У того, у источника – люди с раскраскою грозною, Летней ночью короткой, танцуют, звеня, у костра Костяными браслетам, средь эвкалиптов и трав.
Плечи голы, а алые лица сокрыты личинами, Всё быстрей и быстрей вкруг огня этот танец мистический, -Дух дождя, Бунбулама, приди! (Барабанная дробь обрывается, Все резко поднимают руки к небу, Через секунду- Шум дождя по листве.)
Здесь мужчины в повязках охотятся за черепахами, Расцветает ночами у хижин мистический папоротник… Дух дождя, не оставь!
Чтобы вышла с кувшином на зорьке из хижины девочка, Нацедила воды дождевой из бутыльного дерева, Заварила папайевый чай… Дух дождя, не оставь!
Юлия Чернышева (с)
Мощный заряд энергии: живительная сила диджериду, волынка, боевые барабаны
Припозднившийся путник, порой осенней В чистом поле заслышав охотничий рог,- Ни секунды не медли, - падай на землю вниз лицом, и да будет с тобою твой бог. А промедлишь – под рога охрипшую песню Будешь с Ними до первых скакать петухов, И очнёшься на кромке поля у леса, Разметавшись крестом, головой на восход…
И не вспомнишь что ночью было с тобой, Чьих очес сквозь прорези шлема горел огонь, Сквозь прорези шлема рогами увенчанного…
Как в неистовой скачке всю ночь мотало, Овевая плащами и ветром лесным, Как хрипели рога над пустыми полями И мелькал селений белёсый дым…
О, как хрипели рога, дрожь наводя на округи, Бились плащи на ветру…
Налетят на селенье – там стоны, крики, И уже через пять минут – тишина… И опять в грозном небе – тёмные лики, Красотою сводящие смертных с ума.
Это - процессия европейских языческих богов. Закутавшись в широкие чёрные плащи, они объезжают свои владения. А владения их – вся Европа, так было, есть и будет. Ибо спят в их детях дремучие силы и до конца ни католик никто.
Выйду в сжатое поле я осенью поздней, Стану вслушиваться, - не лают ли псы за холмом? Как прозрачен и сладок мёдом пропитанный воздух,- Далеко видать и слыхать далеко… Я на пальцы свои кольца одела из рога, Обереги спрятала, с пряслами пояс сняла… Распустивши власы, сотворив заклинанье,- стою среди поля убранного,- скоро Они покажутся, окружённые сворой своих демонических псов. Но меня эти псы не тронут – я своя. Главный Ловчий им крикнет что-то на древненорвежском и подхватит меня на коня - чёрного, горячего.
И помчим мы по северным графствам, валлийским лесам, белорусским болотам, над отрогами Альп, над крестами церквей, сквозь дождливую мглу, непогоду и ветер, - по небу Европы, по осеннему небу Европы над миром людей… Будем Белую Лань гнать и гнать по ноябрьскому небу, и Нарушивших клятву преследовать до конца…
…О, легенды, легенды, европейского мира легенды, - Только хрипы рогов, звон подков и плащи - у лица.
В скифкском зеркале - реки синие, зори алые, травы вольные, У скифянки - очи сапфирные, косы - в пояс, что крылья вороновы... Я нашла в степи это зеркало На беду себе и на смерть себе, У скифянки - волосы змеями, Стан - точённее чем у лебедя... Закачает маки в степи сухмень*, Не задумывай, не загадывай, По семи рукавам Данувия Уходили к морю кораблики... Я печалилась в поле маковом, Заплетала венки и плакала, Вдруг сверкнуло из трав мне зеркальце: -"Подними меня, красна девица!" В этом зеркальце отразилися Зори алые, Реки синие, Травы вольные, Тучи влажные, Да отколот был самый краешек, И о краешек тот я порезалась...
Шла скифянка от горя чёрная За повозкою с телом воина, Он царём ей был, и ей милым был, Целовал в уста, жемчуга дарил. Но срубив акинаком косыньки, Шла она за его повозкою, Босиком, по острой траве где Дон, Костяной стрелою пронзив ладонь...*
Горьким запахом трав повитая Я смотрела в стекло разбитое: Зори сгасли там, реки высохли, И приблизился тёмный лик к стеклу... Пеленой всё подёрнулось: я, не я? Будто я, только темнокосая... А она улыбается из глубин, Алых губ её кривится лал-рубин, Вот достала гребень, венок сняла, С упоеньем вдоль чёрных кос повела...
Испугалась я. Бросив зеркало побежала прочь, да запнулася, Задурманили маки голову, Не пускает степь одичалая... И кого в дурмане таком молить? Я к кресту рукой - оборвалась нить, И тогда Таргитая* я вспомнила, Семь богов* наших века тёмного. Травы выстлались. На колени я Поднявшись из них стала медленно: -"Таргитай, отец позабытый мой, Вот тебя твоя кровь и вспомнила, Кровь усталая, да ослабшая, Не оставь меня, в поле страшно мне..."
Говорила так, а туман с земли Поднимался синими струями, И всё чудился мне яропламенный, Властный зов из кургана дальнего. -"Твой жених в кургане..." - шептал закат, Разгорался запада алый плат, По полыни конь ко мне белый шёл, Расстилался гибельных маков шёлк... Ты вернёшься. Голос твой помнит степь. Шла скифянка что бы с ним умереть, Плакал мальчик, ветер качал бурьян, Шла скифянка босая по репьям...
Твой наборный пояс мне свет застил, Всё чем я жила - у тебя в горсти, Отпоёт нас степь одичалая, Молочай над ямой венчает нас...
У сестёр моих лица - белы как снег, Кипарисом пахнут и дарят свет, Я росла на окраине Скифии, Я любила орлов и грифонов... И в моё семнадцатилетие Степь подарочек мне приготовила: Поднесла дорогое зеркальце, Да оставила - семибожицей.
Я взрастала средь этих курганных чар, Уходила к скифам делить печаль, Коль обидит кто, коль тоска возьмёт, То курган её всю в себя вберёт. По ресницам сон расплескается, Степь окутает дикой сказкою...
-"Не страшись, усни, - шепчет предок-бог, - Зацветает дрок на узлах дорог, Ты хотела к нам, ты пришла сама, Просто так, поверь, - не приходят к нам. Засыпай в траве у подножия Древней насыпи, семибожица!"
Отступал мой страх как пред скифом грек, Вырывались из зеркала ленты рек, Вылетали ветры времён иных, Зори алые, свист нагаек, крик... Семь ветров, семь чар, семь курганных дев Шли ко мне сквозь степь под седой напев, И восьмой разверзся вдали курган, И к земле припала трава в лугах... --------------------------------------------------
Сухмень - сухой горячий ветер. "Костяной стрелою пронзив ладонь" - был у скифов обычай в знак печали во время обряда погребения левую ладонь стрелой прокалывать. Таргитай - легендарный прародитель скифов. Семь богов - у скифов наличествовал культ семибожия.
Юлия Чернышова
Close Your Eyes [Angel & Buffy Love Theme] by Christophe Beck
Время костров, хороводов в желтеющих рощах... Парубок-Таусень с ярой охапкой колосьев Жалует к нам на подворье - румян и кудряв, Кудри его - виноград, а румяна - заря.
Он по селенью пройдётся Оранжевым князем, Руны на бляхах рябиновых вырежет вязью... Что говорить...
Городище было не широко, Речка бежала вдоль башен его - не глубока, Заводей нити свивая в единую нить...
Коло колодца, да колоколов переливы- Так вот и жили... Ну уж а кому там молились- Кто проверял?
С полудня к западу шли кочевые языцы, Ставшим, бессмысленным взглядом пугали их лица, Острые шапки сидели на самых бровях...
Люди крестились, роптали на жизнь, ворожили, спешно вязали узлы... видишь, так вот и жили. что ж ты прабабкиным сказкам не верил мой друг?
Степь наступала на Лес без заветов и правил, Пахарь соху в борозде тогда спешно оставил, дети - забавы, и дева взялася за лук.
Тайны рязанских лесов и страшны и прекрасны, Сгустки тумана сплочаются в образы павших, Зорче смотри, Археолог Расстрелянных Душ, Не обойти, что написано на Роду...
Призрачный князь по высоким ступеням нисходит, Мощным плечом в светлоярой кольчуге поводит, Шаг его тих, и спокоен сиятельный лик...
Медленно к нам он плывёт сквозь туманные волны, Тянет вперёд на широкой военной ладони- Крест-мощевик...
Женщину видишь, чей взгляд - небосвода синей? С русою светлой косою пониже колен, Как прислонившись к углу избяному она Стрелы спускает с тугой тетивы в басурман?
Видишь как падают предки в осенние травы? Время костров, хороводов, досветок, супрядок...
Там где упал седовласый старик, Круглый найдёшь оберег-змеевик,- Бронзовые Дамиан и Косма- То лишь одна сторона...
Таусень - сладостен, что говорить... Годы свивают притоки в единую нить...
Там где упал старый волхв от стрелы Батухана- Дуб утвердился, как шрам над разверстою раной, Там где упала с татарской стрелою в груди женщина с луком - алеет семейство рябин.
Вот оно как... зреют песни по избам и рощам, Ветер плащи за плечами дружины полощет, Времени крутится - вертится маховик...
...Сладостен вдруг тебе станет родной язык, Как только вспомнишь - кем в зыбку тебе он отдан...
Тайны рязанские - да окормЯт Голодных, Да просияет Предка Великий Лик!
