По мненью света
Скатертью дорога ... Скатерть в тёмных пятнах.
Постирать, но где же? Не пойдёшь обратно.
Ясно, нужно прямо ... Может, это свыше,
Может быть, сомненья кто - нибудь услышит?
Не спасает сердце скатерть - самобранка
И в дорогу нужно снова спозаранку,
Словно балерина, с вечною улыбкой ...
Что же делать, - в море золотая рыбка.
Скатертью дорога... Скатерть в тёмных пятнах
Автор: Ада Кутикова
Первое время после свадьбы Пушкин был счастлив.
Спустя неделю он писал Плетнёву:
«Я женат — и счастлив. Одно желание моё, чтоб ничего в жизни моей не изменилось — лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что, кажется, я переродился».
Светские наблюдатели отметили эту перемену в Пушкине. А. Я. Булгаков сообщал своему брату.
«Пушкин, кажется, ужасно ухаживает за молодою женою и напоминает при ней Вулкана с Венерою... Пушкин славный задал вчера бал. И он, и она прекрасно угощали гостей своих. Она прелестна, и они как два голубка. Дай Бог, чтобы всё так продолжалось!»
А Е. Е. Кашкина уведомляла П. А. Осипову, что «со времени женитьбы поэт — совсем другой человек: положителен, уравновешен, обожает свою жену, а она достойна такой метаморфозы, потому что, говорят, она столь же умна (spirituelle), сколь и прекрасна, с осанкой богини, с прелестным лицом. Когда я встречаю его рядом с прелестной супругой, он мне невольно напоминает одно очень умное и острое животное, — какое вы догадаетесь, я вам его не назову».
Отмеченный в последних словах, а также в ранее приведённом сравнении Пушкиных с Вулканом и Венерой физический контраст наружности Пушкина и его жены бросался в глаза современникам.
Проигрывал при сравнении Пушкин.
Любопытное свидетельство о Н. Н. Пушкиной и о семейной жизни Пушкина в медовый месяц оставил его приятель, поэт В. И. Туманский:
«Пушкин радовался, как ребёнок, моему приезду, оставил меня обедать у себя и чрезвычайно мило познакомил меня с своею пригожею женою. Не воображайте, однако ж, чтобы это было что - нибудь необыкновенное. Пушкина — беленькая, чистенькая девочка, с правильными чертами и лукавыми глазами, как у любой гризетки. Видно, что она и неловка ещё, и неразвязна. А всё - таки московщина отражается в ней довольно заметно. Что у неё нет вкуса, это видно по безобразному её наряду. Что у неё нет ни опрятности, ни порядка — о том свидетельствовали запачканные салфетки и скатерть и расстройство мебели и посуды».
Очень скоро после свадьбы опять начались нелады с семьёй жены, заставившие Пушкина озаботиться скорейшим отъездом в Петербург.
Пушкин в письме к тёще так резюмировал своё положение:
«Я был вынужден оставить Москву в избежание разных дрязг, которые, в конце концов, могли бь нарушить более, чем одно моё спокойствие; меня изображали моей жене, как человека ненавистного, жадного, презренного ростовщика, ей говорили: с вашей стороны глупо позволять мужу и т. д. Сознайтесь, что это значит проповедовать развод. Жена не может, сохраняя приличие, выслушивать, что её муж — презренный человек, и обязанность моей жены подчиняться тому, что я себе позволяю. Не женщине в 18 лет управлять мужчиною 32 лет. Я представил доказательства терпения и деликатности; но, по-видимому, я только напрасно трудился».
Пушкин мечтал «не доехать до Петербурга и остановиться в Царском Селе».
«Мысль благословенная! Лето и осень таким образом провёл бы я в уединении вдохновительном, вблизи столицы; в кругу милых воспоминаний и тому подобных удобностей», — писал Пушкин Плетнёву.
Плетнёв помог осуществлению мечты поэта и устроил его в Царском.
В середине мая Пушкины благополучно прибыли в Петербург и остановились здесь на несколько дней — до устройства квартиры. Е. М. Хитрово сообщала князю Вяземскому о впечатлениях своей встречи с Пушкиными:
«Я была очень счастлива свидеться с нашим общим другом. Я нахожу, что он много выиграл в умственном отношении и относительно разговора. Жена очень хороша и кажется безобидной».
Дочь Е. М. Хитрово, графиня Фикельмон, очень тонкая и умная светская женщина, писала тому же Вяземскому:
«Пушкин к нам приехал к нашей большой радости. Я нахожу, что он в этот раз ещё любезнее. Мне кажется, что я в уме его отмечаю серьёзный оттенок, который ему и подходящ. Жена его прекрасное создание; но это меланхолическое и тихое выражение похоже на предчувствие несчастья... Физиономии мужа и жены не предсказывают ни спокойствия, ни тихой радости в будущем. У Пушкина видны все порывы страстей; у жены — вся меланхолия отречения от себя. Впрочем, я видела эту красивую Дентину всего только один раз».
Предчувствие несчастья не оставляло эту светскую наблюдательницу и впоследствии, в декабре 1834 года она писала князю П. А. Вяземскому:
«Жена хороша, хороша, хороша! Но страдальческое выражение её лба заставляет меня трепетать за её будущность».
В двадцатых числах мая 1831 года Пушкины обосновались в Царском и стали жить «тихо и весело».
Сестра Пушена, О. С. Павлищева, жившая в это время в Петербурге, в письмах к мужу оставила немало подробностей о семейной жизни своего брата.
Вот её первые впечатления:
«Они очарованы друг другом. Моя невестка прелестна, красива, изящна, умна и вместе с тем мила» («Ма belle - sceur est tout a fait scharmante, jolie et belle et spirituelle avec cela bonne enfant tout a fait»).
А через несколько дней О. С. Павлищева добавляла: «Моя невестка прелестна, она заслуживала бы более любезного мужа, чем Александр».
Спустя два с половиной месяца она писала:
«С физической стороны они — совершенный контраст: Вулкан и Венера, Кирик и Улита (*) и т. д. В конце концов, на мой взгляд, здесь есть женщины столь же красивые, как она: графиня Пушкина не много хуже, m-me Фикельмон не хуже, а m-me Зубова, урождённая Эйлер, говорят, лучше».
Отличное впечатление произвели молодые и на В. А. Жуковского.
«Жёнка Пушкина очень милое творение. C'est le mot. И он с нею мне весьма нравится. Я более и более за него радуюсь тому, что он женат. И душа, и жизнь, и поэзия в выигрыше», — писал Жуковский князю Вяземскому и А. И. Тургеневу.
из книги пушкиниста Павла Щёголева - «Злой рок Пушкина. Он, Дантес и Гончарова»
__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) Кирик и Улита - Кирик и Иулитта (в русской народной традиции — Улита) — раннехристианские святые - мученики, пострадавшие за веру во время гонений при императоре Диоклетиане (конец III — начало IV века).
__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
( кадр из фильма «Пророк. История Александра Пушкина» 2025 )
