Глава 4. Желания воли.
Самое страшное, что может случиться
с человеком – это разочарование в людях.
Так можно потерять веру и во все человечество.
И один в поле воин.
В жизни, как в сказке – дураки всегда на коне.
Прежде чем приступить к рассмотрению положений связанных с функционированием сознания центра чувств хотелось бы обозначить его место в общей структуре трех центров сознания человеческого существа: двигательный центр обеспечивает человека возможностью действовать (энергией), центр чувств – способностью действовать (моторикой), центр разума – целесообразностью действия (осмысленностью). Другое название центра чувств – центр сердца (от сьрдь – середина) или центр гармонии.
По степени развитости центров сознания люди делятся на три типа.
К первому типу относятся те, чье внимание в той или иной степени сконцентрировано на физическом теле. Для достижения своих целей эти люди используют физическую силу, сексуальную привлекательность, ловкость, скорость, грацию и пластику. Данная фиксация имеет свои преимущества и недостатки, однако вся их деятельность базируется на подражании и кривлянии – на мимикрии. В результате они уподобляются курам, использующим известный подход: клюй ближнего, «плюй» на нижнего.
Второй тип – это чувственно ориентированные люди. Они, в отличие от эмоционально ориентированных, воспринимают мир, как место удовлетворения собственных чувственных желаний (не путать с эмоционально-чувственными, то есть эротическими, с так называемым эмоциональным удовлетворением – сексуальным). Чувства этих людей, являются, как созидательными, так и весьма разрушительными. При всем при том, они твердо убеждены в том, что любую объективную реальность можно преодолеть силой желания.
Третий тип людей – это преимущественно интеллектуалы. Их основной подход: размышление, анализ, синтез; поиск решения, истины, смысла и пр. Они многое знают, блестяще владеют словом, могут, что угодно объяснить и взаимоувязать, но если посмотреть на качество их личной жизни, то можно обнаружить, что они так же тупы и невротичны, как и все остальные типы.
Все дело в том, что зачастую у человеческого существа развитие получает только один из трех центров сознания. Отсюда деление общества на касты или сословия. Одни люди умничают, другие делают ставку на «туловище», третьи исключительно чувственны и в результате с годами начинают чем-то походить на растения. Не в смысле на овощи, а растения с их чувственной грацией, обольстительными влажными, сочными и мясистыми листьями, гибкими сладострастно изогнутыми стеблями, волнующими кровь эротическими ароматами и будоражащими воображение соблазнительными цветками, с каплями упоительно сладкого райского нектара в зеве призывно раскрытого пестика. Однако незадействованные центры этих людей настолько слаборазвиты, что нередко находятся на довольно примитивном уровне и в совокупности представляют собой, как бы сознание идиота. Причем не просто сознание имбицила, а типично невротического идиота, продукта неуравновешенного развития.
Многие из этих людей чувствуют постоянную неудовлетворенность собственным бытием, совершенно не понимая того, что оно непосредственно связано с их образом мышления. Некоторые из них даже начинают заниматься духовными практиками, полагая, что вот-вот и найдется великий гуру, который вытащит их жирные, потные задницы из той жизненной рутины, в которую они загнали себя и переправит прямо в райские кущи. Они уверены, и совершенно искренни в своем заблуждении, что некий мифический майтрейя или мессия, стирая подошвы, спешит к ним на помощь и воображают, что если ученик готов, то учитель обязательно найдется, как потерянный в детстве мячик. Однако это не так.
Что значит ученик готов?
Он всегда готов! Если он ученик конечно.
А учитель когда готов?
Дело в том, что учитель не ищет учеников! Никто не может распространять учение! Человек знания заинтересован скорее в соратниках, либо в преемниках, а не в учениках.
Вокруг нас немало учителей и наставников, но мы не видим их, потому что крепко спим, упокоенные собственной значительностью, верой в святость и бессмертие некой абстрактной души и непогрешимостью умозаключений скудного умишки дегенеративного центра разума. Никто нам не препятствует на пути к знанию кроме нас самих. Все двери открыты и находятся прямо перед нами, а мы их не видим (человек сам является дверью в себя, а мы не помним себя). Однако немногие хотят даже слышать о чем-то большем, о чем-то главном, тем более действовать в соответствии с тем, что услышали, а из тех, кто действует, лишь единицы имеют достаточно личной силы для того, чтобы извлечь пользу из своих действий. Мы смотрим и не видим, мы слушаем, и не слышим. Мы не в состоянии осознать, что каждый из центров обладает собственной логикой. Именно поэтому мы не умеем правильно задавать вопросы и ответы, естественно, получаем непрямые, а косвенные. Все остальное, домысливаем или воображаем, то есть, притягиваем ответы за уши.
Например, интеллектуал пытается решать все свои проблемы, через осмысление причин их вызвавших и последствий своих так называемых «адекватных» действий по устранению факторов привлекающих в его жизнь неприятные ситуации. Но бывают моменты, когда действовать необходимо, пуская в ход физическое тело, или следует прислушаться к собственным чувствам, к желаниям. Также возникают моменты, когда следует абстрагироваться от чувств и проанализировать ситуацию, либо без лишних размышлений бить на упреждение, прятаться или бежать без оглядки.
Современный человек, ощущая свою значительность и предъявляя претензию на обладание высшим знанием, считает, что имеет все основания и законное право на «слово ответа». Он читает тома священных писаний и выпытывает у тибетских лам информацию, которая для него абсолютна бесполезна. Он ищет местонахождение неких духовных центров: Шамбалу, Асгард, Грааль и пр., а также тех, кто ими управляет. Но он не составляет себе за труд хотя бы разузнать: а что же это такое? И поразмыслить над тем, что это ему даст? Он не готов ничем жертвовать, тем более своей неповторимой индивидуальностью, этим призраком так много значащим для современного человека.
У нас нет никакой индивидуальности, мы безликие странники, путешествующие по туннелю времени (кванты энергии, совершающие туннельный переход), без всяких внутренних ценностей и без какого бы то ни было права на продвижение, только лишь по праву того, что мы родились на свет. Время течет сквозь нас, а мы прячемся в тени собственной личности неспособные сражаться за собственную свободу. Она нас пугает – эта тотальная свобода. Мы не знаем себя, мы не знакомы с собой – кто мы, куда мы, зачем мы? Мы подбираем куски беспорядочных сведений, подобно собакам, выхватывающим падаль из помойной ямы. Мы настолько заполнены сложностями космических формулировок, которые предоставляет нам академическое знание, основанное на заблуждениях отдельного человека и заучиваемое нами на манер попугая, что не способны ставить верно вопросы: Кто я? Что я могу? Что я смею? Что я умею?
Наше фрагментарное сознание не позволяет нам задавать правильные вопросы и получать пользу от ответов. Мы с детства обучаемся мыслить по шаблону. Подобное мышление тщетно, так как человек учится – действуя, но не спрашивая. Суть не в том, чтобы читать святые писания, а скорее в том, как их следует читать, чтобы пережить то, что должно быть пережито. Вот, например, церковники тщательно вымарали из евангельской мистерии прямую речь Христа, но к счастью не все апокрифы уничтожены. Проникнитесь содержанием следующего стиха из Деяний Иоанна, в котором звучит прямая речь Христа.
101. Ничем, следовательно, из того, что они скажут обо Мне, я не страдал. Более того: страдание, которое Я показал тебе и остальным в танце, Я хочу, чтобы оно было тайной. Ибо ты видишь то, что ты есть, ибо Я показал тебе это. Но то, чем являюсь Я, знаю Я один и никто больше. Выстрадай же меня, чтобы сохранить то, что есть мое и то, что есть твое, чтобы узреть через Меня и узреть Меня в истине. Я есть не то, что Я сказал, но то, что ты способен знать, так как ты близок к тому же.
Ты слышишь, что Я страдал, однако я не страдал. Я был пронзен копьем, и все же Я не был убит. Повешен, Я не был повешен. Кровь истекла из Меня, и все же она не истекла. И, одним словом, то, что они говорят обо Мне, со Мной не происходило, но то, чего они не говорят, так это то, что Я страдал. Итак, объясню тебе то, чем все это является, ибо я знаю, что ты поймешь. Восприми во Мне хвалу (или убийство) Слова (Голоса). Пронзение Слова копьем, кровь Слова, рану Слова, повешение Слова, страдание Слова, пригвождение Слова, смерть Слова. И так говорю Я, отделяясь от образа человеческого. Восприми же поэтому, прежде всего Слово, затем ты воспримешь Господа и, наконец, человека, и то, что он страдал".
Нас воспитали так, что мы думаем, будто бы у всякого вопроса есть ответ. Это не верно. Всякий вопрос несет в себе возможность ответа, но обладает ли ответ ценностью? Мы чувствуем, что располагаем умом для того, чтобы понять «слово ответа» и должны спрашивать, т.е. имеем на это право. У нас может быть, даже есть диплом специалиста с высшим образованием. Но поможет ли интеллект в ремесле, без наличия мастерства? Сможем ли мы излечиться от насморка при наличии диплома? Пробежит ли дипломированный специалист дистанцию быстрее необразованного спортсмена?
Учение, знание и мудрость полезны для нас только в том случае, если мы способны правильно их применять. Но при этом нам следует опасаться скатиться к культу личности гуру, не разгадав смысла стоящего за человеком. А ведь это именно то, что сделали церковники из человека, который сам никогда не заявлял о том, что он личный представитель Бога на земле и не претендовал на то, чтобы стать ипостасью Божьей.
Следует ли нам соглашаться с Никейским собором, канонизировавшим природу Иисуса?
Его личность окутана покровом тайны и легенды. То, что записано в Новом Завете, является, мягко говоря, не совсем точным толкованием его биографии. На сегодня существуют убедительные доказательства крайней ненадежности записей Нового Завета, то есть полное отсутствие первоисточников. Возможно учредители христианства, как религии считали, что необразованные народные массы нуждаются в более близком контакте с Богом, чем предоставляет обычное мистическое учение, и им понадобилась форма доктрины на более тривиальном уровне. Возможно, для них посланник опосредованно принимающий форму божества показался более подходящей ипостасью для укрепления собственных посреднических позиций между богом и человеком. Но нужно ли было один за другим изымать положения неприятные отцам церкви, не оставив в конце концов ничего подлинного от истинного учения, посредством которого человек мог бы найти себя самого, и, найдя себя, найти в себе нечто большее, нечто главное... Ведь любому человеку знания доступно сознание того, что, опустившись на более низкую ступень коммуникации, тут же лишаешься осознания высшей.
Церковь – это музей святых или лечебница для грешников?
Человеческий дух до сих пор так и не смог оправиться от мертвой хватки церкви (несмотря на всемерную поддержку обществом духовной монополии этого учреждения), в силу того, что люди никогда не оспаривали узурпированного ею права на обладание высшими нравственными ценностями, на моральный диктат или этический догмат. Ведь не так давно любой намек на то, что церковь не обладает сокровенным знанием, заканчивался мучительной смертью в животворном пламени костра, очищающем душу от ереси. В итоге люди нашли утешение в сетованиях: «Это все, что нам доступно, нет никаких других источников». Однако, при желании, всегда есть возможность встретить другие источники. Но людей интересуют не знания и не их применение, а авторство, количество дипломов и ученых степеней толкователей и комментаторов, правопреемственность школ, семинарий, бурс, духовных академий, виды святости и чины священников в церковной иерархии, классы дьяков и подьячих, ученые степени толмачей-посредников.
Мы уже не отличаем «незабудки от дерьма». Родители больше не читают детям на ночь сказок, старики не рассказывают историй о подвигах мифических героев древности. В результате наши отпрыски перестали отличать добро от зла, свободу от рабства, истину ото лжи, а также не знают пользы своей. Встретив мистического учителя, современный человек скорее будет интересоваться не сутью учения, а источником, личностью, персонифицированной индивидуальностью учителя, авторитетностью, рейтингами СМИ, почитаемостью в религиозных или академических кругах. Он выплеснет творца в сточную канаву, вместе с младенцем, водой, корытом, мылом и мочалкой, так как авторитетами для него являются всякого рода арбитры (комментаторы и переводчики), подменяющие авторскую мысль собственными оценочными суждениями. Он будет цепляться за «букву» не в состоянии проникнуться сутью учения.
Вся академическая школа на сегодня потенциально мертва. Диссертации превратились в биографии отцов первооткрывателей законов мироздания, живших задолго до современных соискателей ученых степеней. Стены аудиторий школ и ВУЗов увешены портретами покойных авторитетов, учебники пестрят именами усопших академиков, а монографии – перечнями дидактических фраз и афоризмами скончавшихся профессоров. В наших мозгах образовался вакуум, и мы срочно заполнили его, популяризировав культ полуграмотных восточных гуру, чьей единственной претензией на ученость является сидение под деревом и медитирование на собственный пупок. Мудрость востока – это миф. В проецировании учения никогда не было вакуума. Ведь ни Руми, ни Хайям, к слову, сроду не были ни тюрками, ни арабами, а стали ими совсем недавно, благодаря европейским историкам. Хотя, как впрочем, и Христос никогда не был евреем (кстати, на сегодня мы даже не знаем его настоящего имени). Мы утратили способность мыслить самостоятельно, поэтому авторитетное мнение (или знаковая сплетня) – это все, что осталось для нас доступным.
Личность человека знания оказывает на нас опустошающее воздействие, она изменяет нас, но почему-то это нас пугает и в результате, мы даже не пытаемся искать ту силу, которая дала ему эту личность, то, что сделало его таким, а сосредотачиваемся на его персоне. Ведь несложно догадаться, что учение, которое мы называем Христианским, существовало и до Христа, он был только провозвестником (пророком). И хотя на сегодня нам известна его основная суть: «Возлюби Господа и возлюби ближнего», однако оно уже скоро лет пятьсот как мертво. Ибо догматом «возлюби» (вовсе неслучайно) убили именно любовь.
Современный человек не только безумен, он потерял еще и сердце (он немилостив).
Не верите? Вспомните товарища Маркса. Если человека не покормить – в кого он превратится?
Правильно, в скотину, в тварь бездушную. Двадцатый век в этом отношении оказался довольно показательным.
Не составьте себе за труд провести в школе опрос: «За кого сегодня мечтают выйти замуж девчонки и кем стать мальчишки?» Ответ известен, и в том и в другом случае получается – бизнесмен. Да, что там далеко ходить, если мы потеряли источник дохода и, как говорится, «временно не при деньгах», то какая мысль не покидает нашу голову, не дает уснуть и не позволяет думать ни чем другом? Разве о любви к ближнему или к принявшему на себя грехи всего человечества Господу? А чего он не составил себе за труд позаботиться о толщине нашего бумажника? Ведь без него жизнь – не в жизнь, существование теряет «сенс» и рубаи Хайяма тут нам не подмога. При этом чувство значимости постепенно загоняет нас в невроз. А далее, через торг с самим собой или с судьбой, через ненависть к окружающим или к себе, через уныние или отчаяние – прямиком в психоз.
Что это? Разве не свидетельство глупости и безволия?
Именно так, желать денег, как и желать смерти – значит не желать ничего.
«Нон лимитус хоминус долбосбус».
(Нет предела человеческой глупости.)
Только очистившись от тупости, алчности, стяжательства, корыстолюбия, злобы, зависти, скупости, ревности, отчаяния, ненависти, презрения, обиды, уныния, тоски, лени и пр., мы получим бесчисленные образы (гармонии) хранящиеся в нашем сердце и свободные от любого несовершенства. Тот, кто очистил сердце, способен видеть красоту. Человек с пробужденным сознанием центра чувств находится выше религии, ереси или атеизма, выше сомнений и самоуверенности. Он не поклоняется ни людям, ни деньгам, ни стихиям (элементалам). Он поклоняется всевышнему (творцу), которым для него является красота, гармония, идеал, чистота, безупречность, преданность, самоотверженность, смирение, радение, милосердие, любовь, добро, справедливость и т.д. Он свободен от страха и честолюбия, беспомощности и мстительности, жалости к себе и глупости, нетерпеливости и прочих слабостей, а также принимает ответственность за события своей жизни на себя. Из любых путей он выбирает только те, в которых есть сердце и это не требует от него героических усилий, поисков смысла, духовности или амурного пыла. Ведь ему при этом не нужно себе льстить или потакать собственным слабостям.
Однако, в большинстве своем, мы не в состоянии сконцентрироваться и направить на себя отстраненный (холодный) взгляд для того, чтобы определиться: можем ли мы, что-то делать или нет? Если не можем – значит, не смеем. А если смеем – то почему не делаем? Видимо не умеем, не знаем, как реализовать возможности. А если и совершаем что-либо, то не иначе, как попустительствуя собственной важности или глупости, что, в общем-то, одно и то же.
Мы ослепляем себя, а жизнь ослепляет нас. Мы требуем в своем жалком высокомерном возбуждении просветления, предъявляя право на него, как право герцога на первую брачную ночь, невзирая на то, что сами мы настолько мало подготовлены к тому, чтобы хоть немного приблизиться к пониманию смысла бытия. Тем не менее, в своей высокомерной интеллектуальности, мы используем так называемый процесс мышления, или логику только для того, чтобы обглодать целое и заглотать те части, которые, по-нашему мнению, наиболее удобоваримы. И это все мы называем разумом. Мы стремимся, мечтаем, желаем, но не делаем. Приветливость мы заменили мелочными спорами и стяжательством, мужество – бахвальством и надменностью, а дисциплину мышления – педантизмом. А сколько интеллекта мы оставили для осознания своих недостатков? Учение Гурджиева мы превратили в проклятие самокопания: «Кто Я? Сколько у меня Я? У кого больше Я?» Мы вообще не способны понять концепцию подлинного познания (исследования) себя. У нас нет ни разума, ни интеллекта, понимаем мы это или нет? Еще в меньшей степени мы обладаем способностями для преодоления излюбленной нами обусловленности. Ведь современный человек в своей основе мелочен, алчен, труслив, ленив и жалок. Он потакает своим слабостям и ищет любого удобного случая, чтобы избежать задач, требующих для своего решения приложения определенного усилия (катится по пути наименьшего сопротивления). Физическое усилие для него менее обременительно, чем умственное, а усилие, направленное на развитие, чрезвычайно тяжко.
Дисциплина ума – это продукт сознательной дисциплины и не случайно, что у некоторых людей она есть, а у некоторых ее нет. Возьмем Дзэн, Теософию или Трансцендентальную йогу – все эти прибежища для неудачников, желающих, чтобы что-то занимало их время и давало бы им некое сверхъестественное вознаграждение. Если бы они использовали время и силы для управления своими умственными процессами, они пошли бы дальше.
Однако мы все равно (несмотря на то, что с годами нам становится все хуже и хуже) упиваемся своей свободой выбора, хотя это именно она все запутывает, подрывает и дает полный карт-бланш всем нашим страхам и заблуждениям. Нам лучше было бы стремиться к свободе от выбора! Но в состоянии ли человек понять, что за свобода ему дается, когда у него нет никаких лично обусловленных предпочтений? Знает ли он, насколько быстро и уверенно можно осуществлять выбор, при отсутствии предпочтений в намерениях и целях? Выбор, который человек при этом делает, основан на таком позитивном знании, что для него не может быть и речи о существовании какой-либо иной альтернативы. Ведь иначе, попадая в сомнительную область, мы в результате приходим к решению, которое чаще всего не удовлетворяет ни нас, ни наше окружение.
И тот, кто беседовал с героями Сталинградской битвы наверняка знает, как у воинов пропал страх и в войсках исчезла паника, когда советское командование организовало при защите города глубоко эшелонированную оборону, то есть выставило за спиной солдат, сражающихся на передовой, заград-отряды.
Умный у дурака всегда найдет чему поучиться.
Еще не так давно желания у людей были настолько сильны, что они совершенно не в состоянии были сопротивляться собственным чувствам. Конечно, и последствия подверженности бесконтрольной атаке чувств были не всегда позитивными, гибли на дуэлях, умирали от любовной лихорадки и от других плохо диагностируемых заболеваний, не включенных на сегодня в классификатор ВОЗ. Однако в своих устремлениях люди были неудержимы и в творчестве тоже (одно только Возрождение чего стоит). Однако уже «романтики ХIХ века» посчитали проявление чувств чем-то настолько низменным и диким, что выдумали (для камуфляжа, разумеется) образцовую аристократическую бледность и бесстрастную эмоциональную холодность – этакий эрзац воли. Вот например: если вас обижают, то вы не обижаетесь, если вас злят, то у вас ни один мускул не дрогнет нигде (или везде), а если не дай бог дрогнет, то враги просчитают ваши намерения и тогда вам «кирдык», то есть «каюк», «капец», «крышка».
Хитро́! Не правда ли?
Ну, да! Конечно!
Для игрока в покер! Или для маклера любого толка. Потому что обыкновенно, человек находясь в здравом уме и трезвой памяти, будет злиться, когда его злят и обижаться, когда его обижают. Если же он не реагирует на раздражители, то он либо туп, либо труп, а если реагирует, но как-то иначе – неадекватно: пляшет на похоронах или плачет на свадьбе (как у нас, в общем-то и принято), то вероятно он душевно болен (шизик), либо психопат (эмоционально убогая личность) или просто – бедный урод. А еще ложную реакцию на раздражители дает лицемер. Тут видимо «романтики ХIХ века» правы, если своими реакциями лживый лицемер себя выдаст, и вскроется обман, то может пострадать его безупречная репутации. А репутация – «облик аморале» – это то, от чего пятна уже не отстирываются. При этом, сообразно данной логике, репутация никак не должна пострадать в случае если вас обижают или оскорбляют, а вы на это никак не реагируете. А если вас начнут бить, то как быть тогда? Тогда следует мстить, но опять же холодно, не проявляя никаких эмоций и чувств (душевных переживаний, терзаний сердца, «чудовых» рыданий на букву «м»). Месть, говорят «мудрые», это то блюдо которое подают холодным и вообще лучше обождать несколько годков, когда все подзабудется, вымрут многие ключевые свидетели и в темное время суток, да на узкой дорожке, того... это... повстречать и замочить. Главное чтобы никто не догадался. Ну и при этом, конечно, чтобы ни один мускул – ни, ни... Важно, чтобы без эмоций, и лучше с «любовью».
Достаточное количество мифов было создано «романтиками ХIХ века» – авторами многочисленных женских и исторических романов, да и прочей биллитристики. Но, увы, не одни они виновны в оскудении сердечных чувств наших сограждан и первого места смертности от сердечнососудистых заболеваний в мире, а мода на копошение в тайнах природы. Ведь это еще Ньютон рассек мироздание, а Декарт отделил душу от тела, и в результате, сердца не стало (закатилось куда-то). Получилась бестелесная душа – дух бесплотный, и тело без души – мертвец. Две совершенно самостоятельные субстанции, но при этом договорились считать, что то, что душа прикажет, то тело и исполняет.
Однако мы чувствуем, что живой человек – это не просто одухотворенная плоть, а нечто большее: венец творения, вершина природы, ее инструмент и пр. Следовательно, чувственные желания (как свойства души) и эмоциональные реакции на раздражители живого организма – это не две разные субстанции, а два модуса единого мыслящего тела человека, два центра сознания. Но убедительнее всего мы отличаемся от животных способностью сознательно преобразовывать мир. Правда, эта способность не у всех одинаково проявлена, но только лишь в силу того, что бытийная сфера существенно тормозит развитие человеческой сущности и если у человека с детства не складывается жизнь, то это обычно происходит не по его вине.
Нет такой глупости, которую бы не повторили другие.
Мы всю свою жизнь не можем освободиться от ограничивающего воздействия материальной действительности, и у этой обусловленности для всякого возраста существуют свои препоны. Обрубание лишнего и вытягивание недостающего при формировании творческого потенциала личности в течение жизни каждого человека происходит несколько раз. Вначале, только что появившееся на свет тельце малыша туго пеленают по рукам и ногам, чтобы не дергался. Тем самым, тормозится развитие двигательного центра. Организм младенца вынужден перейти на самый низкий уровень энергообмена, на уровень самосохранения.
Примерно в год, когда малыш пошел и стал дотягиваться до различных предметов, устанавливать с ними связь (ощупывать, тянуть в рот, ронять и пр.), затем овладевать действиями над ними и, наконец, распознавать их при помощи слов (речи), образов (рисование), ролевой имитации (игры), ему начинают все запрещать. Вилку трогать нельзя – глаза выколешь, тарелку нельзя – разобьешь. Туда нельзя, сюда нельзя, ничего нельзя. Его кормят с ложечки до шести лет, чтобы не «исхавозился», одевают до девяти. Рассказав сказку, не имеют терпения выслушать, как малыш, сбиваясь, пересказывает ее. В результате ребенок мало, что в состоянии узнавать. Только то, что он смог пересказать, усваивается и сохраняется в нем. Ведь у детей способность слушать и рассказывать определяет не только уровень IQ, но и уровень энергопотенцала. Конечно, восприятие малыша позволяет распознавать вещи, но узнавание – это функция памяти, которая дает возможность сличать информацию, знание же можно применять в деле.
К трем годам движения обретают точность и становятся инструментом познания мира, и тут начинает формироваться матрица, которую принято называть образом мышления. Именно здесь к семи годам складывается личность. Ограничивая самостоятельность и пресекая инициативу ребенка, мы лишаем его культуры мышления и сводим на нет потребность в самовыражении.
Однако человеческое существо постоянно эволюционирует (возрастным психологам эти фазы развития хорошо известны) и к 12 годам у подростков сформировываются лобные доли головного мозга, ответственные за логическое мышление. До этого в их мозговой деятельности доминировала память: двигательная (период грации), аудиальная (дети свободно овладевают одновременно несколькими иностранными языками, если есть, кому их учить, легко запоминают ритмы и мелодии), зрительная (у некоторых фотографическая), тактильная и пр.
Ни для кого не секрет, что обучение в нашей системе образования строится исключительно на запоминании. У кого лучше память – тот и отличник. А чтобы запоминалось лучше, материал должен быть эмоционально окрашен (в этом суть нынешних интерактивных методов обучения). Другими словами, педагогам рекомендуют интерпретировать материал в набор анекдотов и реприз. Учащиеся посещают такие занятия с меньшим отвращением, но знаний у них от этого все равно больше не становится, потому что знания добываются с трудом. Необходимо приложить силы, потратить энергию и совершить собственные открытия (пусть до тебя их уже и сделали), чтобы понять предмет. Учитель является только проводником, а идти приходится самостоятельно. Иначе знания не добудешь.
А что же это за багаж такой: знания, умения, навыки? И почему наши выпускники школ и ВУЗов столько лет кряду кладут на получение аттестатов и дипломов, а пользы от них никакой не имеют? Диплом ума не прибавляет.
Да потому что наша система образования под знаниями, умениями и навыками подразумевает только память, память и память, то есть использование генетически обусловленной способности двигательного центра к подражанию (мимикрии и кривлянию) и имитации (запоминанию и повторению). Но это только накапливание информации, а человеку, который начинает свой жизненный путь, нужен метод, способ, собственная система познания, чтобы иметь инструмент для решения задач, которые ставит перед ним жизнь. В виду этого идеальным образованием можно считать такое, которое в результате учебы вырабатывает собственную систему познания, свой образ мыслей или образ жизни, свое персональное бытие. Как видите, здесь нет места знаниям, умениям и навыкам. Когда появляется задача, она сама тянет на себя весь необходимый инструментарий знаний, умений и навыков, а образ мысли организует их и направляет на решение, на получение результата.
Мы пока не говорим о намерениях и желаниях, которые всегда обступают результат, потому что сейчас нашей «мишенью» является «мясорубка» системы образования, перемалывающая «неповторимую и уникальную» развивающуюся личность в удобоваримый фарш, для пельмешек, тефтелек и котлеток, пожираемых в неограниченных количествах транснациональными корпорациями. Именно так, на сегодня средняя и высшая школы штампуют унифицированных, безликих биороботов.
Вот почему раздуваются школьные и ВУЗовские программы, учащиеся обучаются чужому знанию, знанию, которое они не понимают, не помнят, а потому не могут сделать своим. Знать, понимать и помнить – это философские сентенции. Невозможно представить себе, чтобы шестилетние, двенадцатилетние или даже восемнадцатилетние представители Homo Sapiens добровольно вступили на эту мученическую стезю, так как они не видят смысла в подобном обучении! Оно им противно, ведь они не ленивы, а любознательны и рвутся к действию, быстро загораются, если им встречается интересная задача, и чем сложнее задача, тем больше сил они готовы вкладывать в ее решение. Каждое мгновение, в любом действии они ищут возможности самовыражения.
Ведь это эрудит утверждается с помощью феноменальной памяти, подобно павлину, красующемуся ярким оперением. А работник, овладевший в совершенстве каким-либо навыком, способен только к шаблонной (репродуктивной) работе – штамповке копий. И только мастер имеет достаточный энергопотенциал и развитую систему познания для того, чтобы получить шанс на творчество.
И все-таки, в чем же суть перемен в мышлении у подростков в 12 лет?
С первого дня нашей жизни в нас формируется образ мироздания. Первыми инструментами этого процесса формирования являются ощущения, восприятия, представления – все это эмоциональные состояния двигательного центра, затем к познавательному процессу подключается память, формируются понятия и суждения и, наконец, на сцену выходит мышление со своим несравненным умозаключением. Память и мышление развиваются стремительно, вначале доминирует память и поступающая информация набирается без размышлений, но наступает момент, когда количество внешних контактов с миром начинает превышать возможности запоминания. Память легко справляется с вопросами: «Что, где, когда?», но не с «Как, почему и зачем?». Ответы на эти вопросы требуют автономного осмысления. В результате в формировании нашего образа мира начинает доминировать мысль (не у всех, конечно), а память используется лишь в роли банальной эрудиции (инвентарного списка или энциклопедического словаря). И так до самой старости, когда прошлого становится все больше, а будущего все меньше, память вновь возвращает себе утраченные в детстве позиции и становится основным содержанием жизни. Впрочем, это может случиться и раньше, достигнув в юности высоких результатов (например, в спорте) человеку становиться дальше нечем жить, разве что только памятью о прошлых достижениях. Кстати, это касается и тех кто, обидевшись на недостаточно высокую оценку менеджерами по персоналу своего квалификационного уровня, уходит в лавочники, сторожа, кочегары, дворники (неквалифицированная рабсила) – это люди, у которых тоже все лучшее уже позади. Они не сознают этого и могут быть довольны своей жизнью, не понимая, что они имели и что получили взамен (деградирующие судьбы).
Итак, в старших классах и ВУЗовских курсах знания, которые должны усваиваться как бы сами собой, теперь приходится нагнетать под давлением. Не «хочу», а «надо». Естественно, производительность ничтожна и количество отличников стремительно уменьшается, потому что запоминание тяжко и уныло, а поиски истины и невероятные открытия – это захватывающе интересно.
Главный враг формирующегося мышления у школьника – это бездействующая моторика. Учащиеся по восемь-десять часов ежедневно проводят за партой в школе и за письменным столом дома, когда готовят уроки. Парадокс заключается в том, что они добросовестно учатся – а мысль при этом спит. Когда в двенадцать лет происходит переключение энергопотенциала с менее затратного режима, по обеспечению памяти, на более энергоемкий, по обеспечению мышления, то для его поддержания на достаточно высоком уровне, необходимо увеличивать количество движений. Спортивные игры и практические занятия являются их источниками. Но муштра в осуществлении проще, чем наведение порядка, а запоминание и зубрежка легче размышления и постижения. Поэтому учеников и студентов связывают по рукам и ногам дисциплиной и униформой, этими удавками на шее энергопотенциала, и втискивают за парты, являющиеся гвоздями в крышку гроба любого дарования,
Память – это база для развития мысли, а мысль лежит в основе творчества. Их нельзя соизмерять – это совершенно разные вещи.
Однако мы пропустили обрезание чувств.
Любая убежденность базируется на отсутствии исчерпывающей информации.
Напомним, чувство – это наше отношение к чему-либо, находящемуся вне нас. Чувство всегда конкретно и адресно-направлено, в отличие от эмоции. Эмоция указывает направление, в котором задействуется наша энергетика – вовнутрь или вовне, а также силу и режим ее проявления: печалюсь – плачу; горюю – рыдаю, стенаю; радуюсь – смеюсь; торжествую – ликую.
Известно, что в физике взаимоотношений между живыми организмами подобное тянется к подобному (притягиваются одноименные заряды), чуждое отторгается, а зачастую и уничтожается. Опытом замечено, что при первой встрече с незнакомым человеком вначале возникает чувство симпатии или антипатии к нему, мы как бы попадаем в некое силовое поле, а затем появляется оценочное суждение – нравится или не нравится (умозаключение). То есть вначале происходит распознавание на «свой – чужой», затем, в случае если это разнополые особи, осуществляется «сексуальная примерка» друг к другу, а если однополые, то сексуальная оценка сводится к тому – «у кого длиннее, выше или дальше». Цель подобной оценки – экспансия территориального императива и не важно при этом дружественная или враждебная реакция на конфликт случается с обеих сторон.
Так работает разум двигательного центра и если бы люди не отделяли свой ум (манас) от энергетического тела (двойника), то мы бы осознавали подобные вещи. А так распознавание происходит, как утверждал г-н Фрейд, подсознательно. Термин не совсем точный, т.к. сознание двигательного центра при этом все-таки работает, но расхожий, так как в наше странное время мы не осознаем себя в качестве энергии.
Внимательный читатель заметит: «А при чем же здесь двигательный центр, ведь он же заведует только эмоциями?». Но еще более внимательный поправит его: «Каждый из центров обладает собственными эмоциями, собственными чувствами, а еще имеет собственный разум». Чувства двигательного центра рудиментарны и относятся к внешним по отношению к нему уровням взаимодействия сил, однако оперирует ими именно сознание двигательного центра. Нам же, чтобы лучше понять принципиальное различие различных уровней чувств, лучше проанализировать их роль и место в жизни мыслящего тела.
Самый низкий уровень – это жизнь на уровне эмоций, жизнь по набитой колее, изо дня в день все одно и то же: «Улица, фонарь, аптека – аптека, улица, фонарь». Одни и те же лица, одни и те же удовольствия, радости и печали. Жизнь в полусне, постоянно что-то происходит, а вспомнить нечего: «Спать ложился рано утром, вечерами все звонил кому-то…» Впрочем, припоминаются некие неповторимо яркие образы и состояния, ощущение интенсивного восприятия, какое-то самобытное окружение. Это вспоминаются моменты, когда возникало чувство. Оно могло быть мимолетным, но не заметить и забыть его, было нельзя. Потом, много позже, оглядываясь назад, мы понимаем, что только эти моменты и оправдывают нашу жизнь. Перед смертью, они пролетают перед внутренним взором человека, словно ускоренные кадры из кинофильма. Порой, в течение доли секунды, на экране мысленного взора проносится вся жизнь человека. Стало быть, что другой просто не было. На какой-то миг умирающий обретает целостность себя, чтобы в следующий момент распасться на множество отдельных осознаний и раствориться в вечности.
Увы, никто не заслуживает подобной участи, но на этом уровне прозябает, по меньшей мере, девяносто девять человек из ста. Забитые, робкие, пугливые, растоптанные и униженные, они как кролики – прыг под кусток, и слились с окружающим ландшафтом, чтобы никто не заметил, не тронул, оставил в покое. Прикинулся ветошью и не отсвечивает. На этом уровне нет притязаний – это уровень покоя.
Второй уровень – это уровень чувств.
Человек на уровне чувств подобен рейнджеру или спецназовцу заброшенному во вражеский тыл. Он всегда остается самим собой и в любой ситуации поступает сообразно чувству собственной правоты. Однако, любой, даже самый маленький коллектив, та же семья – это не вражеский тыл. Поэтому рядом с ним не очень-то уютно находиться. Он ведет какую-то свою игру, по своим правилам и плохо предсказуем. Но с ним интересно! Он живет какой-то наполненной жизнью, и это обнадеживает других, остающихся пока на уровне покоя. При этом он настолько энергетически полон и щедр, что окружающие заряжаются, даже просто находясь рядом с ним. Его чувства сияют красочным ореолом эмоций, а это живая, колышущаяся, переходная форма, рождающая мысль. Уровень чувств – это уровень жизни в атмосфере анализа и синтеза. Но человек на этом уровне еще не сознает необходимость задачи. Тем не менее, жизнь иногда подкидывает ему такие проблемы, борьба с которыми становится самым ярким событием в его жизни. Сюжеты большинства триллеров построены именно на том, как человек чувств попадает в самые невероятные ситуации, с которыми люди находящиеся на уровне покоя никогда бы не справились, и находит невообразимые решения. Эти люди совершают немыслимые поступки и выходят победителями из, казалось бы, безвыходных ситуаций. А потом награды, почести, коммерческий успех, заслуженный отдых на побережье южного моря «с подругой, если нет жены», покой, дети, внуки, тишь да гладь, забвение еще при жизни, цветы, оградка – сказке конец.
Третий уровень – уровень действий.
Человек двинул собой! У него есть задача, и он решает ее. Он действует! Подобно ребенку, который ест яблоко или другой какой-нибудь сложный фрукт. Для него это задача и он со всей решимостью и наслаждением грызет ее. Он имеет намерение съесть этот замечательный плод, и он его ест, сосредоточенно, самозабвенно и отрешенно. Его взор обращен внутрь и созерцает там нечто такое, что еще не наступило. Время для него остановилось, взгляд его сосредоточен, несмотря на то, что сам он находится в движении. Он впитывает мир.
Это уровень, на котором человек является вершиной природы, ее зеркалом, инструментом самопознания. Как объяснить осмысленность жизни на этом уровне? И то, что сама эта жизнь настолько прекрасна, что все остальные ценности по сравнению с нею бледнеют?..
Если человек работает и живет подсчетами наживы: сейчас открою торговую точку на рынке, а через год заработаю и открою две точки, потом открою магазинчик, затем заработаю и открою еще два, потом открою супермаркет, затем сеть супермаркетов по всему миру, потом колонизация Марса и Венеры, затем Юпитера и Сатурна, и т.д., – то, как можно объяснить этому сытому, самодовольному чудаку (на букву «м»), что есть другая жизнь, впечатления от которой мало сопоставимы с эмоциональными переживаниями от вида наживы? Конечно, не у всех подсчет идет так забористо и круто. В основном сначала скоплю на машину, затем возьму кредит на ипотеку, потом сложу на депозит, через пять лет выплачу кредит за жилье и можно будет подумать о загородном домике, потом детям на учебу и на шмотки, потом им отдельный угол и по машине. Однако сути это не меняет. Этот человек не знаком с чувством, с истинным чувством. Его сердце спит. Оно засыхает в кромешной тьме летаргии (при условии, что оно есть).
За какие деньги купишь самоотверженность, благородство, добро, справедливость, сострадание, преданность, жертвенность, любовь к детям, почтение к старикам и многое другое. Или все высшие человеческие ценности, как и любовь, русские придумали, чтобы денег не платить. До переживания чувства человеку еще следует дорасти. Невозможно объяснить слепому, что такое пламя, а дураку, что такое смысл? Творческий порыв, озарение, восторг важно пережить самому, иначе как поймешь, что может быть прекраснее.
Жлобское накопительство – это уровень инстинктов и эмоций. Если человек видит смысл своей жизни в деньгах, в коммерческом успехе, то как объяснить ему сущность высших уровней сознания. Никто не спорит: деньги – это замечательная вещь, «это святое», а когда их имеешь в достаточном количество, то и удобная тоже. И коммерческий успех – до чего же приятная штука. А если еще и заслуженный? Но ни деньги, ни успех не сделают, "ножку маленькой, а душу – большой", как говорилось в сказке про Золушку. Они не плата – они дивиденды, и к тому же совершенно ничтожные по сравнению с творческим прорывом, с самореализацией, с приобретением великой силы, которая помогает тебе воспарить над бездной.
А чтобы не заблуждаться насчет мотивации, иногда бывает полезно напоминать себе, что доминанта бывает только одна и если мы повстречали на своем пути барыгу, стяжателя или нечистоплотного политика, то не следует обманываться насчет их творческих способностей, какими бы красивыми словами они не оперировали – это только завеса для того, чтобы скрыть за ней свои истинные мотивы, цели и интересы – стяжательство.
Многие люди считают себя яркими индивидуальностями, неповторимыми личностями, знаковыми фигурами, а если даже окружающие и видят в них неудачников, то их душа все равно яркая, неповторимая и значительная – святая одним словом. И те и другие удивятся, если им сказать, что они все похожи друг на друга, словно пятаки из одного кошелька.
Спроси у любого из них: Что такое Душа?
Ну это…эээ… ммм…
А спроси: Что такое психика?
Ну, чувства, мысли там, память. Да! Эмоции еще. Ну и все такое прочее, чего потрогать нельзя.
А спроси: Какой орган обслуживает все эти механизмы?
«Моск», конечно! Мы же «московитые» существа.
С точки зрения современного человека тут нет никакого подвоха, все очевидно. Ну, где находится память, где находится мысль? Вестимо – в мозгу. Да и чувство становится чувством только тогда, когда пройдет через закоулки мозговых извилин, а движение и подавно не совершишь без команды из мозга. Отсюда следует забавный вывод о том, что человек – это, прежде всего, функция мозга и наша жизнь – это жизнь мозга.
А на кой, «пардон», мозгу душа? И в чем же смысл такой «мозговной» жизни?
В старину на вопрос о душе любой человек не преминул бы уточнить: «А о какой собственно душе идет речь – Ка, Ба или Ша?»
Ка – двойник или энергетический центр, Ба – сердце или центр чувств и Ша – дух или центр разума, а есть еще и Ум, в который стекается вся информация от органов чувств, восприятие, внимание, память, совесть и все такое прочее, а также многочисленные «я» – самости (внутренние и внешние), различные образы «я», также есть еще и секретные подразделения души – скрытые функции, не проявленные до срока. А вот разделение человека на душу и тело – это, увы, проблема. В результате нее человек потерял энергетическую чувствительность, а вместе с ней и ясность мысли. Зато он приобрел ум – продукт отождествления ложного эго с физическим телом и оказался, словно в темнице, запертым в границах собственного тела – тупо – куском мяса на прилавке рынка труда. Весь его мир – это заколдованный круг: дом, работа, магазин и снова дом. Все его интересы не выходят за рамки того, чтобы работать поменьше, а получать побольше; весь его кругозор – это презрительное, злорадное и завистливое подглядывание за происходящим вокруг через «замочную скважину» телевизора. У него нет ничего своего, ни чувств, ни мыслей, ни памяти, ни воли (ведь за всю свою жизнь он ни секунды не принадлежит себе), но когда его спрашивают: кто ты? - он гордо отвечает: homo sapiens. Да, человек – это звучит гордо, вторил Пешков за Ницше. Академическая наука ткнула в морду ошалевшему, жалкому, ничтожному человеческому созданию: Ты человек мыслящий. И оно поверило.
Какие могут быть сомнения?
Булгаков не преминул обобщить столь веское умозаключение в «Собачьем сердце» и «Роковых яйцах», а Павел Хмара поэтически запечатлел образы «я» собственной самости, в следующих строках.
Я для врага – живая сила.
Я – кошелек для продавца.
Я – нудный моралист для сына,
Беспутный малый для отца.
Для доктора – больное тело,
объект воздействия пилюль.
Меня ГАИ терзает смело:
я для нее безликий нуль.
Я для жены немало значу:
что без меня ее очаг?
Я для кассирши – это сдача,
я для начальника рычаг.
Для мамы – я ее надежда,
для автослужб – автомобиль.
Я для ученого – невежда,
а для уборщицы – я – пыль…
Но подобное заблуждение (плод научной революции) существовало не всегда.
Продолжение дальше...
