Отворяющий кровь

Куражится костёр купальский
Лукавой левитацией любви...
Бурлит по моим венам ключ кастальский -
Так ты течёшь во мне вместо крови...
...Ликует Люцифер - любимый Ангел Бога!
Апатией его напрасно не гневи -
Цветок-костёр целует недоторогу...
До крови!
Живи!

                 из стихотворной коллекции - Купальский костёр
                                  Автор: Ольга Федорук

Офицер пристально смотрит в бинокль, но ничего не видит.

— Странно, — говорит капитан. — Выкинули сигнал: «терплю бедствие», а судно уходит от помощи. Тут что-то не так, господа, — обращается он к офицерам. — Что вы об этом думаете?

Все молчат, не зная, что ответить. И только двое — младший помощник и один из гардемаринов о чём-то догадываются, что видно по выражению их лиц. И по мере того, как они смотрят на шхуну, беспокойство это растёт. Они, однако, хранят молчание, оставляя свои мрачные мысли при себе.

— Ничего подобного не припомню за всю свою службу, — говорит старший офицер. — Не могу себе представить, хоть убейте, что нужно этому чилийскому судну, если только оно чилийское? Это не корсары. Пушек нет, и людей не видно. Надо послать шлюпку, чтобы узнать, в чём дело.
— Вряд ли найдутся желающие, — возразил с усмешкой старший помощник. — Матросы боятся, что это «Летучий Голландец» .

                                                                                                                  из книги Томаса Майн Рид - « Сигнал бедствия »

Вырастающие из текста

Взлетела сорока высоко.
И вот тараторит сорока,
Что сахар ужасно солёный,
Что сокол не сладит с вороной,
Что раки растут на дубе,
Что рыбы гуляют в шубе,
Что яблоки синего цвета,
Что ночь наступает с рассвета,
Что в море сухо-пресухо,
Что лев слабее, чем муха,
Всех лучше летают коровы,
Поют же всех лучше совы,
Что лёд горячий-горячий,
Что в печке холод собачий
И что никакая птица
В правдивости с ней не сравнится!

                                             Сорока (Отрывок)
                                          Поэт: Борис Заходер

В советское время миловидные дикторши призваны были оли­цетворять образ идеальной современницы. Очень строгие, вполне официальные и вместе с тем удивительно домашние, они были воплощением феномена советского китча. Они были индивидуальнос­тями, но телевидение быстро приводило к типизации их образов. Нину Кондратову, Валентину Леонтьеву, Анну Шилову и других зрители звали Ниночка, Валечка, Анечка. Они входили в каждый дом и ощущались почти членами семьи, и очень благонадежными члена­ми, которые никогда не допустят ни одной «лишней» эмоции, не ска­жут ни слова «от себя».

Их современные для того времени стрижки с начёсом и модные костюмы были такими, как на картинках в жур­налах «Работница» и «Крестьянка». А слёзы в программе «От всей души!» выражали вполне искреннюю, хотя и с признаками китча, любовь и сочувствие официально признанным государством героям войны и труда. В этой двойственности во многом проявлялся общий стиль эпохи, когда словами и поступками людей руководили не толь­ко цензура, но и самоцензура, формировавшаяся соответствующим воспитанием. И это было прекрасно видно на экране, поскольку на восприятие действовал только что открытый в те годы парадокс те­левидения, заключавшийся «в неизбежности личностной характери­стики (и само характеристики) человека, даже если такая задача не только сознательно не ставится, но, быть может, в чём-то противо­речит целям телевизионного выступления».

Однако зрителей вовсе не смущала китчевая суть образов телевизионных дикторов. Народ привык к своеобразному «двуличию» тех лет, проявлявшему­ся и в официальной идеологии. Ведь коммунистическая партия в 1970-е годы в лозунгах продолжала звать «вперёд, к победе коммунизма», а в быту ориентировала граждан на стремление к сытой и спокойной мещанской жизни.

Дикторы материализовали в своих образах это общественное противоречие. Сами того не желая, они становились типажами. Их личности типизировались от постоянного репродуцирования круп­ных планов их лиц. Каждая из них, безусловно, вызывала у зрителей разные ассоциации и ожидания, но все вместе они создавали соби­рательный образ советской женщины. Что можно сказать по ним об их современницах? Работа для них должна была быть на первом месте, но карьерные претензии не приветствовались. Они должны были иметь хорошее образование, но не проявлять блеска интеллек­та. П. Гуревич в книге «Приключения имиджа» вспоминает: «Когда Ангелина Вовк появилась на экране, обнаружился массовый запрос аудитории на юную, интеллигентную современницу, скромную, сдержанную». В одежде законодательниц мод должны были доминиро­вать сдержанность и опрятность, но позволялись некоторые элемен­ты изящества, в эмоциях - строгость и участливость, иногда переходящая в сентиментальность. Конечно, не все стремившиеся подражать им зрительницы были такими в жизни, но большинство искренне старалось выглядеть так в обществе.

Мужчины в это период тоже были «застёгнуты на все пуговицы». Они имели вид чиновников с человеческими лицами - чиновников из Академии наук, Министерства иностранных дел, Министерства культуры. В отличие от женщин, которым позволено было добавлять в одежду и манеры «неформальные элементы», все мужчины на теле­видении должны были быть максимально одинаковыми. И они старались, как могли, выполняя распоряжение тогдашнего руководите­ля Гостелерадио С.Г. Лапина, который утверждал, что «советскому телевидению звёзды не нужны», и индивидуальности тоже не нужны, поскольку «диктор, комментатор, не более чем транслятор пар­тийных и правительственных решений, высоких мнений». Эта кон­цепция активно реализовывалась на практике: комментаторов просили сбрить бороду, изменить причёску, появляться на экране только в «мидовском» пиджаке с галстуком и т. д.

Разделяя функции дикторов и авторов-публицистов, работаю­щих в кадре, А. Юровский писал, что от первых требовалось абстра­гироваться от сообщаемой информации в личностном плане, а от вторых - «возможно более полное слияние его "эмпирической личности" с текстом». Однако то, что дикторы поначалу выступали также в качестве интервьюеров и ведущих в публицистических пере­дачах, заставляло их спуститься с высот бесстрастного официально­го Олимпа и приблизиться к аудитории. Например, Валентина Леонтьева запомнилась зрителям не только как диктор и ведущая официальных концертов, но и как мягкая, женственная хозяйка программы «От всей души», доверительно общавшаяся с гостями студии, и ведущая программы для детей «В гостях у сказки». Игорь Кириллов вынужден был перестраиваться с официального тона дик­тора информационных программ на эстрадный конферанс «Голубо­го огонька».

Причем, даже выполняя функции диктора новостей, он вовсе не стремился абстрагироваться от сообщения, как рекомендо­вал А.Я. Юровский: «Суть нашей работы, - говорил он в одном из интервью, - не просто в сообщении новостей, но в воздействии этим сообщением на зрителя. Политическую информацию мы чита­ем не только для того, чтобы "голо" информировать, но чтобы фор­мировать мировоззрение человека. <...> Я думаю, что "Время" - это не просто "живая газета". Это нечто иное. По-моему, более сложное, хотя бы из-за видеоряда, из-за того, что композиционно это одна пе­редача. И надо, чтобы всё, что в ней читается и показывается, сли­лось от начала и до конца в единый рассказ. А это во многом зависит от дикторов».

В результате к середине 1980-х годов, когда народ уже не мог больше смотреть на однообразных персонажей, когда в воздухе ощу­тимо повеяло ветром перемен, теле руководство стало рисковать, приглашая в эфир дикторов тоже вполне надёжных, но более «не­официальных». Например, одной из самых любимых в те годы была Татьяна Веденеева. В её лице несколько томный советский китч окончательно вытеснил с экранов официальный соцреализм.

Конечно, среди стройных рядов дикторов и ведущих, одетых в «серые пиджаки», иногда появлялись не только китчевые персона­жи, но и интеллектуальные лица. Таким был Юрий Сенкевич, при­шедший на телевидение после своей знаменитой экспедиции с Туром Хейердалом (*). На экране он поначалу был несколько скован и непривычно романтичен для нашего экрана. И всё-таки его роман­тичность не выходила за рамки, например, космической романтики, к которой он, кстати, имел непосредственное профессиональное отношение. Сенкевич долгое время продолжал совмещать работу на телевидении, научные экспедиции с исследовательской работой, изучая воздействие на организм человека полётов в космос.

Продолжали свою научную и творческую деятельность и другие ведущие тематических телевизионных журналов - «В мире живот­ных», «Очевидное - невероятное», «Здоровье» и др.

Поколение ки­нематографистов и журналистов - В. Шнейдеров («Клуб кинопуте­шествий»), А. Згуриди («В мире животных»), первых ведущих программы «Здоровье» сменилось поколением учёных: Ю. Сенкевич, Н. Дроздов, Ю. Белянчикова, С. Капица. «Физики» сменили «лири­ков» и оказались не менее способными рассказчиками и популя­ризаторами. Телевидение давало им возможность ощутить себя не кабинетными учеными, далекими от реальной жизни, а первопроходцами. «Наука, - говорил в интервью профессор С.П. Капица, - должна отвечать людям на вопросы вечные и острые. И задачу цикла я вижу в том, чтобы рассказывать о проблемах науки как части всей культуры в целом».

из книги  Новиковой Анны Алексеевны -  Современные телевизионные зрелища: истоки, формы и методы воздействия. Глава 2. Раздел «Социальные маски» советских людей (Отрывок)
_______________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*) после своей знаменитой экспедиции с Туром Хейердалом - Тур Хейердал (1914–2002) — норвежский путешественник и этнограф с биологическим образованием, специализирующийся в зоологии, ботанике и географии. Хейердал известен своей экспедицией «Кон-Тики» в 1947 году, в ходе которой он проплыл 8000 км (5000 миль) через Тихий океан на самодельном плоту от Южной Америки до островов Туамоту. Экспедиция была призвана продемонстрировать, что древние люди могли совершать длительные морские путешествия, создавая контакты между обществами. Это было связано с диффузионной моделью культурного развития.

Все бабы - сёстры .. по спагетти 

Как изба моя душа заколочена,
Да закрыты все окошечки ставнями,
Чтоб сияли по утрУ раззолочено,
Разбужу - ка их напевами давними.

Про судьбу свою спою чисто русскую,
Да про  счастье, словно луг разноцветное,
Про девичью свою талию узкую,
И про друга сердца слово приветное.

Жизнь не стелется дорогою длинною,
Норовит скривить пути закоулками,
Так накроет без вина страстью винною,
Что с любимым чёрствый хлеб сладок булками.

Ох, любовь – всегда очки, раз! – потеряны,
То, что мнилось, оказалось обманкою,
Остаёмся мы - навеки растеряны,
Со своей бессрочной раной, не ранкою.

Но сияет мир отмытый и лечащий,
Куковать одной – кукушкины радости,
Налетит шутник Амур, стрелы мечущий,
И зайдётся снова сердце от сладости.

                                                                  Вековые бабьи страдания. Песня
                                                                     Автор: Людмила Шахнович

Судьба другой знакомой Алины была не слаще. Вивьян так звали жену кузена Мари - Роз, была коренной бельгийкой, дочерью военного атташе.

Когда - то семья жида в Африке. От пребывания в жаркой стране у Вивьян остались приятные воспоминания. Ещё бы, ведь она подружилась с настоящим львом, который захаживал к ним на виллу. Она совсем не боялась льва. Маленькое девочка смело подходила к этому царю зверей и гладила его за ушком.

  Поэтому Алину удивлял брак этой красивой и стройной в молодости женщины и сына, родителями которого были эмигранты - итальянец и  венгерка.

Когда девочка подросла, познакомилась со своим будущим мужем. Красота молодого итальянца пленила её и она, не раздумывая вышла за него замуж и уехала из Брюсселя в деревню, где земля для строительства дома почти ничего не стоила..  Всё было хорошо, но вот беда – после двух родов, располнела так, что её муж, Роллан, стал заглядывать на других женщин.

Это было бы пол - беды. Но  у него появилась любовница, которая жила в Италии, куда время от времени он и прилетал. А в аэропорт его привозила жена, просившая только об одном, не разрушать семью.

Водила она автомобиль блестяще. В чём Алина смогла не раз убедиться. Как - то вдвоём они были в Брюсселе, где посмотрели живопись в местном музее. Интеллектуалка Вивьян прекрасно разбиралась в искусстве. Да и не только в нём, но и в гастрономии тоже.

Она - то и привела Алину в итальянский ресторан, где обстановка была под стать интерьерам фильмов Феллини. Все столы были разными не только по форме, но и по цвету. По каким только законам создавался ресторанный зал, оставалось только гадать.

Но кухня была просто отменной и дешёвой. Подали два большущих блюда спагетти. Это оказалось вполне достаточно, чтобы не только утолить голод, но наестся до отвала.

                                                                                                                                                                               Женские судьбы (Отрывок)
                                                                                                                                                                                 Автор: Галина Остякова