3. Татьяна Остапенко, она же фрейлейн Луиза Дидрих, она же Лизка-танцорка, она же Агент № 18.

Пока хорошо законспирированная резидентура иностранной разведки во главе с загадочной «Нимфой» охотилась за чертежами секретного изобретения молодого специалиста бакинского института нефтехимии Сардара Азимова, весь Баку, пропахший «жирным пити из гороха и свежей говядины тайного убоя» и «терпким неприятным запахом анаши, похожим одновременно на запах махорки и ладана», охотился за дефицитным ширпотребом: летними нитяными перчатками, капроновыми чулками, кофточками и прочими «импортными тряпками». Всеми этими богатствами, а также «американскими сигаретами «Кемел» и “Честерфилд”» певицу столичного ресторана «Жемчужина» Татьяну Остапенко, «высокую, нарядно одетую 35-летнюю блондинку с одухотворенным мягкой грустью красивым, будто изваянным из розового мрамора лицом и удивительно синими глазами, опушенными длинными темными ресницами», снабжал влюбленный мажор Селим, сын профессора Мирахмедова, у которого «живой интерес к ресторанам, темным компаниям, импортным тряпкам сочетался с полным безучастием к тому, что делается вокруг».

Мой Баку - Следствие продолжается

Так охарактеризовал одного из персонажей картины опытного режиссера Али Сэттара Атакишиева «Следствие продолжается» ее сценарист Михаил Маклярский – отставной полковник МГБ и директор Высших сценарных курсов – в небольшом репортаже о ходе съемкок фильма для октябрьского номера журнала «Советский экран» за 1966 год. О главной героине фильма и его литературной основы (повести Джамшида Амирова «Береговая операция»)  - Татьяне Остапенко Маклярский не упомянул. Не нашлось у него слов и об исполнительнице роли загадочной певицы – прелестной Людмиле Шляхтур, уже имевшей опыт работы в шпионском кино (в нацисплотейшене «Игра без правил» она сыграла Алевтину Кротову, американскую агентку по кличке «Моцарт», заброшенную в Москву под именем Наташи Леонтьевой). Дело в том, что сын сценариста - Борис «Боба» Маклярский, известный московский плейбой, по словам его жены, «к своим тридцати пяти годам пере<бр>авший весь ансамбль «Березка» и весь балет Большого театра», - приехал проведать отца на съемочной площадке и немедленно поддался чарам красавицы Шляхтур. «Скольких ввела в заблуждение эта маска, под которой таилась опаснейшая хищница, - мог бы воскликнуть Маклярский-старший вслед за Амировым, - в сколькие доверчивые сердца проникла она, действуя этим печальным взглядом своих голубых глаз!». Впрочем, для описания этого короткого служебно-курортного романа подошла бы и реплика тети Маши – болтливой сменщицы пособника шпионов – одноногого сторожа яхтклуба, увлеченного спекулянта и анашиста Худаяра Балакиши оглы: «И чего они в этой анаше находят, ума не приложу. Накурятся, глаза выпучат и смеются, как полоумные, смотреть противно».

Недовольный Маклярский посреди съемочного процесса решительно сократил сюжетную линию шпионки Остапенко-Дидрих. История коварного соблазнения певицей инженер-полковника Яценко стремительно оборвалась (и была наспех заменена необязательным музыкальным дивертисментом), а единственной разоблаченной агенткой оказалась неприметная библиотекарша Раиса Черемисина (Нина Головина), она же резидент «Нимфа», она же русская американка Устрялова, которую, по словам полковника ГБ Чингизова, «с детства воспитывали в духе ненависти к советской стране и всем советским людям». На этом «Нимфа» и прокололась – узнав от библиотекарши Диляры, что ученый Азимов направляется в командировку в Западную Германию, она разразилась саморазоблачительной тирадой, за версту выдающей иностранную шпионку: «Знаешь, я не понимаю людей, мечтающих о загранице – у нас ведь и у самих прекрасных мест немало. А там кроме жестокости и несправедливости ничего не встретишь. Человек там чувствует себя одиноким». Ликующие чекисты, схватившие «Нимфу» при попытке бегства в территориальные воды Ирана, даже  не догадывались, что - по милости сценариста Маклярского - план двойной инвагинации супер-шпионок оказался успешно реализован и «матерая преступница и авантюристка» - агентка № 18 обрела искомую свободу действий.

moskovitza (с)

5. Адвокатка Анна Блоу, она же госпожа Эвелина Барк, она же агентка Ирандуст, она же Ориенталия.

На границе Азербайджанской ССР с Ираном,среди курдских контрабандистов - колбаров и гилянских партизан - фидаинов уже долгие годы несет свою тайную службу героиня увлекательного мини-сериала Григория Кохана «Тайник у красных камней»  -разведчица Анна Блоу, «спящая» агентка высочайшего класса, гиперполиглотка, прекрасно знающая географию, историю и культуру Востока, залегендированная как блестящая адвокатка, одновременно ведущая барристерскую и солиситорскую практики по гражданским и уголовным делам.

Гранд-дама советского кино, 45-летняя Ирина Скобцева играет умудренную опытом нелегальной работы «женщину-Лоуренса» - именно так называли «заинтересованные лица в разведбюро Азия-ОС-4» знаменитую двойную агентку Эвелину Барк, фам фаталь из шпионского триллера осетинского мастера остросюжетной прозы Хаджи-Мурата Мугуева «Кукла госпожи Барк». Зрители фильма, вышедшего во всесоюзный телеэфир  19 марта 1973 года, сразу узнали в Анне Блоу утратившую роковое очарование молодости, но не профессиональный азарт хищницы «английскую журналистку», прибывшую в конце 30-х годов из СССР на оперативную работу в Иран («Да, да, сюда я приехала не через Багдад или Мохаммеру, а из вашей страны, - смеясь, рассказывала советскому полковнику Дигорскому 33-летняя белокурая красавица с крохотной изящной родинкой на щеке, - Я была больше десяти дней в Москве и уж оттуда выехала в Тегеран»). Очевидно, в Москве Эвелина-Анна Барк-Блоу была вакцинирована одной из первых партий разрабатывавшейся учеными ВИЭМа Людмилой Кудриной и Александром Гурвичем в рамках проекта «Оборотень» (регенерация тканей и митогенетическое излучение) экспериментальной сыворотки «Супер-Солдат», замедляющей процессы старения, что и позволило ей оставаться в строю до начала 70-х годов – времени действия «Тайника...».

Миражи - Тайник у Красных Камней

Тем удивительнее, на первый взгляд, выглядит бездарный вывод из «большой игры» десятилетиями выстраивавшей свою безупречную легенду агентки Ирандуст. Поручив из московского Центра демонстративно «бросовое» задание  --  подтвердить адрес шпионской явки, засвеченной арестованным при переходе советской границы агентом Лойнабом для придания достоверности истории его побега «в государство рабочих и крестьян в поисках лучшей жизни», отважная Ориенталия попадает под подозрение шефа регионального отделения САВАКа Джафара («Мне кажется, ваша мисс Блоу вовсе не та, за кого она себя выдает», - говорит проницательный полковник тайной полиции своему бизнес-партнеру из ЦРУ Майку, обведенному Блоу вокруг пальца – она ловко подменила брелок от ключа зажигания в родстере простодушного американца на дубликат с вмонтированным в непременную фигурку Будды супермощным передатчиком) и вынуждена поспешно эвакуироваться в СССР.

«Ну, как там у нас? Как дома?» - тревожно спрашивает Анна Блоу, кажется, не вполне представляя себе, о чем идет речь, и растерявшийся связной, майор Кравцов, так же неопределенно отвечает: «Все хорошо...». Начало 70-х – это  конец британского патронажа над Ираком. САВАК остается один на один со своими новыми хозяевами из ЦРУ, скармливая им запущенную английской разведкой туфту о «советских ракетных установках, которые не может обнаружить ни один американский спутник», а Анна Блоу отправляется доживать свой век на новую родину с новым заданием - изображать, подобно своим колегам из т.н. «кембриджской пятерки», высокорангового перебежчика из секретной службы ее Величества. Госпожа Барк сама является «куклой», - пытаются внушить зрителю сценаристы Алексей Нагорный и Гелий Рябов. «Неужели я связана на всю жизнь! Не иметь права говорить что хочешь, жить как хочешь! – притворно сетует еще одна героиня Ирины Скобцевой, офицерка связи МИ-6 Барбара Кидс в фильме «Пятьдесят на пятьдесят», вышедшем на большой экран 5 февраля 1973 года - одновременно с премьерой «Тайника...», - Мне иногда кажется, что кто-то другой живет, а я такая маленькая, ничтожная, просто существую!». Режиссер Файнциммер, невольный участник операции по вербовке посла Дежана, не случайно пригласил Ирину Скобцеву в свой шпионский фильм: в 1970 году в США были опубликованы материалы слушаний Комитета Сената по судебным органам, в ходе которых приглашенный для дачи показаний «сценарист» Юрий Кротков рассказал о работе Скобцевой на ВГУ в качестве «ласточки» еще в те времена, когда она была тянкой Юлия Куна, маститого кинооператора и участника «афинских ночей» на оперативной даче в Куркино- Машкино.

moskovitza (с)

7. Тамара Ефимова, более известная как «Сука».

«Сверчков и Крошин, позаботьтесь о безопасности Тамары Ефимовой: на это обращаю особое внимание!» - инструктирует полковник Зарубин руководителей группы захвата опасного преступника Брунова. И действительно, в финальной сцене фильма «Золотая мина», впервые показанного по Центральному телевидению 24 июня 1978 года, задержанию матерого бандита Брунова в баре курортной гостиницы уделено столько же внимания, сколько обеспечению физической защиты Ефимовой: ее прикрывают своими телами как минимум две оперативницы. Очевидно, столь тщательно оберегаемая Тамара – ценный и трудновозобновляемый ресурс специальных структур, а именно «источник», т.е. завербованная осведомительница или «сука», как, красуясь перед опергруппой, аттестует ее схваченный Брунов.

Золотая мина (1977) - Встреча в кафе (Спасибо за любовь)

Кураторам Тамары, разумеется, не составило труда вывести свой объект на Брунова, используя его потаенные страхи. Опытный кинодраматург Артур Макаров переписал робкий сценарий отставного сотрудника ГУВД Ленинграда Павла Грахова так, чтобы фраза, содержащая ключ к личной драме Брунова, рано потерявшего отца и «воспитанного» манерным пластическим хирургом Яном Подниексом, досталась актрисе Жанне Прохоренко: «Ян Карлович - страшный человек. Это он сделал Борю таким». Олег Даль предельно убедителен в роли клозетного гея – фотографа, оклеившего стены своей квартиры картинками из модных журналов, мучительно переживающего свою «инаковость», скрывающего ее от себя и от окружающих. Фраеру на отдыхе положена роскошная маруха, а латентному гомосексуалисту – «борода», публичная «подруга». Именно благодаря «бороде» Тамаре, статус которой начальство повышает прямо на глазах зрителя -из разряда «дамочек, к ресторану привычных» она переходит в обслуживающий персонал только что открывшегося мегаломанского интуристовского гостиничного комплекса «Ялта»- пустившемуся в бега Брунову удается попасть в разгар курортного сезона на территорию этого вожделенного режимного объекта, штат которого тщательно укомплектован т.н. «компетентными органами» (не случайно мелькнувший в кадре в сцене задержания Брунова бармен, очевидно, в чине не ниже майорского, вновь появляется в эпизоде снимавшегося здесь же годом позже фильма «Новые приключения капитана Врунгеля»).

Манекенщице Ленинградского дома моделей одежды Елене Фомченко, которую на съемочную площадку привела Неля Баркова, бессменный ассистент по актерам режиссера Евгения Татарского, попадание в образ далось легко. Модельный бизнес традиционно считается средой, где опера вербуют информаторок и осведомительниц или обеспечивают прикрытием (официальным трудоустройством) ранее завербованных «с улицы». Манекенщица – фантомное тело, идеальный топос существования специального агента; демонстраторка моделей одежды демонстрирует записи на теле, подлежащие декодированию присваивающим взглядом и, тем самым, избегает подлинного разоблачения. К сожалению, для Фомченко, как и ее для ее коллег  с обложек журналов мод, промелькнувших на экранах в фильмах этой 10-ки – рижанки Аснате Смелтере («24-25 не возвращается») и эстонки Файме Юрно («Здесь проходит граница»), этот опыт перенесения на экран жизненных реалий оказался единичным.

moskovitza (с)

9. Ирина Равская, она же «Купюра», она же «Щука».

Телеспектакль «Самоубийство», поставленный в 1981 году ветераном Ленинградского телевидения Иваном Рассомахиным по повести редактора отдела морали и права журнала «Огонек» Виктора Пронина «С утра до вечера вопросы», погружает зрителя в странный призрачный мир социалистического предпринимательства, извлекающего прибыль из искусственного дефицита и криминализации повседневной экономической деятельности – мир «опытных комиссионных спекулянтов западногерманскими и японскими магнитофонами и транзисторами», валютных проституток и фарцовщиков, счастливых обладателей чеков Внешпосылторга, завсегдатаев ресторана гостиницы «Интурист», отплясывающих под запретные мелодии и ритмы зарубежного ВИА «Чингиз Хан», всесильных товароведов и товароведьм.

Rocking Son Of Dschinghis Khan

Такой ведьмой предстает в воображении простодушных («честных») ленинградских следователей Демина и Кувакина, бедных завсегдатаев пирожковых и пышечных, загадочная организаторка валютной торговли, известная в милицейских сводках под кличкой «Купюра». «Дамочка, по слухам, довольно приятной наружности, очень осторожная, ни с кем в контакт не вступает, выходит обычно сразу на иностранца, без каких бы то ни было посредников, - инструктирует своих подчиненных начальник следственного отдела РУВД Рожнов, – Мы знаем некоторых ее клиентов, знаем кое-какие ее приемы, но сама она пока остается неуловимой. Умеет заметать следы». Вот почему, когда в ходе расследования самоубийства иногородней студентки Селивановой, использовавшей итальянскую лиру в качестве книжной закладки, следователи выходят на усталую, замордованную, с трудом молодящуюся 40-летнюю хозяйку притона Ирину Аркадьевну Равскую (прима театра им. Комиссаржевской Наталья Орлова), они не сразу понимают, с кем (и чем) имеют дело.

А насторожить их могла бы уже планировка «бордельеро» Равской, оборудованного, как и конспиративная квартира ВГУ, на которой встречались Соболевская с Дежаном, потайной комнатой для фотофиксации досуга посетителей – «потасканных заморских кавалеров», как называет их Демин. Равская – креатура УКГБ по Ленинграду и области, специальная агентка, операторка элитных девушек по вызову Ларисы, Зины и Гали (пригласившего на их роли Ларису Леонову, Эру Зиганшину и Лейлу Киракосян режиссера Рассомахина можно по праву считать пионером новомодного «слепого кастинга»), пылесосящая розничный валютный рынок под крышей и в интересах бригадиров с Литейного. «Все станет известно людям, над которыми ваше начальство не властно!» - недвусмысленно предупреждает Равская озадаченных милиционеров. «Понимаю... Конечно, теперь уж не мы с вами будем заниматься, Ирина Аркадьевна, или как вас еще величают?..» - смущенно осекается Демин, для которого оперативный псевдоним специальной агентки Равской так и останется тайной.

moskovitza (с)