АНАЛИЗ ЮРИСТА: "Законопроекты о QR-кодах угрожают национальной безопасности России".Ч.2.
2. Цели, связанной с обеспечением здоровья граждан, обсуждаемые законопроекты не достигают
Законопроекты №№ 17 357−8, 17 358−8 становятся основой для лишения базовых конституционных прав, в частности, следующих групп граждан:
А) реализующих свое законное право на отказ от медицинского вмешательства,
Б) не желающих регистрироваться на интернет-портале госуслуг и оставлять там свои персональные данные по здоровью,
В) переболевших COVID-19 в легкой форме дома, без посещения врача,
Д) не желающих получать QR-код по религиозным, этическим и иным соображениям.
При этом QR-код не является подтверждением факта здоровья человека, поскольку лица, прошедшие вакцинацию, или имеющие медицинские противопоказания, или переболевшие, могут болеть COVID-19 и заражать окружающих вне зависимости от наличия QR-кода [11]. QR-код не является фактором, препятствующим заболеванию COVID-19 (более подробно ниже).
Таким образом, цели, связанной с обеспечением здоровья, обсуждаемые законопроекты не достигают. Характерно, что согласно проектируемому п. 2 ст. 31.1 ФЗ № 52 полученная «гражданином медицинская документация, содержащая информацию о прививке, не может быть использована в целях допуска граждан на мероприятия и объекты, указанные в пункте 1 настоящей статьи» (абз. 2). Соответственно, можно сделать вывод, что авторы идеи о внедрении в России QR-кодов как условия реализации тех или иных прав, преследуют в качестве ключевой цели присвоение человеку цифрового QR-кода, связанного с интернет-порталом.
1. Отсутствие оснований для добровольно-принудительного медицинского вмешательства
Одно из условий для выдачи QR-кода — «проведение профилактической прививки против новой коронавирусной инфекции» [12] (п. 1 проектируемой ст. 31.1 ФЗ № 52). Самыми бесправными в России, исходя из положений законопроектов, становятся здоровые люди, которые отказались от медицинского вмешательства (в том числе от повторного). Между тем, фактическая отмена права на отказ от медицинской процедуры (под угрозой запрета на реализацию конституционных прав) не имеет никакого оправдания ни с юридической, ни с медицинской точки зрения.
Медицинское вмешательство по действующему законодательству может быть исключительно добровольным. Ч. 1 ст. 20 Федерального закона РФ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» от 21.11.2011 г. № 323-ФЗ предусмотрено, что «необходимым предварительным условием медицинского вмешательства является дача информированного добровольного согласия гражданина или его законного представителя на медицинское вмешательство на основании предоставленной медицинским работником в доступной форме полной информации о целях, методах оказания медицинской помощи, связанном с ними риске, возможных вариантах медицинского вмешательства, о его последствиях, а также о предполагаемых результатах оказания медицинской помощи».
Согласно п. 1 ст. 5 Федерального закона РФ от 17.09.1998 г. № 157-ФЗ «Об иммунопрофилактике инфекционных болезней» «граждане при осуществлении иммунопрофилактики имеют право на … отказ от профилактических прививок» [13].
Комитет ООН по экономическим, социальным и культурным правам указывает, что «право на здоровье включает право принимать свободные и осознанные решения в отношении любого медицинского вмешательства, которому может подвергаться лицо. Таким образом, законы и политика, предписывающие недобровольное, принудительное или насильственное медицинское вмешательство, нарушают обязанность государства уважать право на здоровье» [14].
Граждане РФ наделены конституционным правом придерживаться тех или иных убеждений и действовать в соответствии с ними (ст. 28 Конституции РФ). Свобода мысли защищается ст. 29 Конституции РФ. В связи с этим граждане имеют право выбора того или иного медицинского мнения при решении вопроса о даче согласия на медицинское вмешательство. При принятии гражданами решений ими учитываются, в частности, следующие обстоятельства [15].
1. Препараты от коронавируса не прошли всех фаз клинических исследований. Так, по препарату «Спутник V» (или «Гам-Ковид-Вак») исследования, предшествовавшие его государственной регистрации, длились всего полтора месяца, с 18 июня по 3 августа 2020 г [16], на 43 пациентах. Государственная регистрация состоялась 11.08.2020 г., до начала основной III фазы клинических исследований (которая запущена 25.08.2020 г). Согласно сайту Государственного реестра лекарственных средств (далее — ГРЛС) III—IV фазы исследований данного препарата завершаются 31.12.2022 г. [17].
2. Согласно Инструкции к «Гам-Ковид-Вак», «защитный титр антител в настоящее время неизвестен. Продолжительность защиты неизвестна» [18].
3. Официальная статистика по осложнениям и смертям, связанным с вакцинацией от коронавируса, отсутствует [19].
При этом практика [20] доказывает наличие рисков побочных эффектов и смертельного исхода (как в течение нескольких часов, дней, так и нескольких месяцев после медвмешательства), вероятно, связанных с применением медицинского препарата.
На II Международной научно-практической конференции по вопросам противодействия новой коронавирусной инфекции и другим инфекционным заболеваниям академик РАН, научный руководитель Института вакцин и сывороток им. И. И. Мечникова В. Зверев заявил, что после ковид-вакцинации фиксируется огромное число тяжелых осложнений, что нужно принимать во внимание; вакцины не имеют той высокой эффективности, о которой заявляют разработчики [21].
2. На официальном сайте уполномоченного органа отсутствует заключение комиссии экспертов в части экспертизы лекарственного средства «Гам-Ковид-Вак» и отношения ожидаемой пользы к возможному риску применения лекарственного препарата для медицинского применения.
Согласно п. 15 «Правил проведения экспертизы лекарственных средств для медицинского применения и особенности экспертизы отдельных видов лекарственных препаратов для медицинского применения (референтных лекарственных препаратов, воспроизведенных лекарственных препаратов, биологических лекарственных препаратов, биоаналоговых (биоподобных) лекарственных препаратов (биоаналогов), гомеопатических лекарственных препаратов, лекарственных растительных препаратов, комбинаций лекарственных препаратов), форм заключений комиссии экспертов» (утв. Приказом Минздрава России от 24.08.2017 г. № 558н) «результаты экспертизы лекарственного средства оформляются заключением комиссии по соответствующей форме, утвержденной настоящим приказом».
Согласно п. 1 ч. 1 ст. 27 ФЗ РФ от 12.04.2010 г. № 61-ФЗ «Об обращении лекарственных средств» (далее — ФЗ № 61) уполномоченный федеральный орган исполнительной власти «размещает на своем официальном сайте в сети «Интернет» соответствующие заключения комиссии экспертов». В соответствии с ч. 1 ст. 37 ФЗ № 61 «уполномоченный федеральный орган исполнительной власти размещает на своем официальном сайте в сети «Интернет» информацию, связанную с осуществлением государственной регистрации лекарственных препаратов, в том числе проведением экспертизы лекарственных средств (включая результаты ее проведения)…». Как отмечено в ч. 2 ст. 37 ФЗ № 61 «Информация, указанная в части 1 настоящей статьи, является открытой и общедоступной…».
В связи с отсутствием публикации вышеуказанного заключения по «Гам-Ковид-Вак» следует сделать вывод о наличии нарушения ст.ст. 27, 37 ФЗ № 61-ФЗ.
На сокрытие важной для здоровья граждан информации ранее указывала Российская академия наук:
«Министерство здравоохранения не публикует на своем сайте экспертных заключений о клинических исследованиях лекарств, которые обращаются на российском рынке, обратила внимание Российская академия наук (РАН), заявив, что эта обязанность Минздрава оговорена в профильном федеральном законе «Об обращении лекарственных средств». В экспертизах должна содержаться информация, на основе чего принято решение об эффективности и безопасности лекарства и, следовательно, о допуске на рынок» [22].
3. Отсутствуют полноценные публикации о клинических исследованиях препарата, их важность очевидна [23]. При этом имеется обстоятельная критика опубликованных материалов.
Так, после публикации данных о I, II фазе клинических исследований «Гам-Ковид-Вак» в журнале «Lancet» разгорелся скандал [24] с обвинениями производителя в некорректности представленных данных исследований, с опровержениями от производителя [25], с критикой опровержения. [26] Публикация данных по III фазе клинических исследований в журнале «Lancet» сопровождается ссылкой на то, что это «промежуточные» результаты (название статьи: «Безопасность и эффективность гетерологичной первичной вакцины против COVID-19 на основе векторов rAd26 и rAd5: промежуточный анализ рандомизированного контролируемого исследования фазы 3 в России» [27]). При этом к данной публикации эксперты высказывают серьезную критику:
«Длительность наблюдения за участниками испытания очень коротка — медиана 48 дней. При ничтожном по объему испытании 1−2 фазы и фактическом завершении РКИ 3-й фазы это означает, что безопасность вакцины за пределами полутора месяцев не известна…
Целесообразность использования любого медицинского вмешательства определяется балансом пользы и вреда от его применения, т. е. соотношением эффективности и безопасности. Анализ сведений об испытании 3-й фазы вакцины, представленных в публикации и регистре РКИ, оставляет оба эти аспекта данного вмешательства в высокой степени неопределенными» (В. В. Власов, О. Ю. Реброва, В. А. Аксёнов) [28].
4. Нестыковки и противоречия в официальных данных относительно последствий применения «Гам-Ковид-Вак» и других препаратов.
19.04.21 г. сообщалось, что «согласно данным о вакцинации 3,8 млн россиян, которые были полностью привиты обоими компонентами в период с 5 декабря 2020 года по 31 марта 2021 года, заболеваемость начиная с 35 дня с даты первого укола составила всего 0,027%» [29], то есть, 1026 человек. При этом, согласно информации Мосгорздрава, около 1000 человек к 31 марта 2021 г. заболело только среди миллиона привитых москвичей [30].
Неоднократно менялись данные по эффективности «Гам-Ковид-Вак». Изначально было заявлено, что защита будет более 5 лет и вероятно бессрочной [31], потом — два года [32], позже — о 6 месяцах [33].
5. Появляется все больше информации о том, что люди болеют и распространяют COVID-19 вне зависимости от прививок.
28.10.2021 г. в журнале «Lancet» вышла статья, в которой сообщается, что «полностью вакцинированные люди с прорывными инфекциями имеют пиковую вирусную нагрузку, аналогичную невакцинированным случаям, и могут эффективно передавать инфекцию в домашних условиях, в том числе полностью вакцинированным контактам» [34].
20.11.2021 г. там же опубликован материал под названием «Стигматизация непривитых неоправданна» [35]. Согласно статье, «появляется все больше свидетельств того, что вакцинированные люди продолжают играть важную роль в передаче инфекции. В Массачусетсе, США, в общей сложности 469 новых случаев COVID-19 было выявлено во время различных событий в июле 2021 года, и 346 (74%) из этих случаев были у людей, которые были полностью или частично вакцинированы, из которых 274 (79%) имели симптомы. Пороговые значения цикла были одинаково низкими между людьми, которые были полностью вакцинированы (медиана 22,8), и людьми, которые не были вакцинированы, не полностью вакцинированы или чей вакцинационный статус был неизвестен (медиана 21,5), что указывает на высокую вирусную нагрузку даже среди людей, которые были полностью вакцинированы».
Автор статьи, профессор Г. Кампф говорит:
«Я призываю высокопоставленных чиновников и ученых прекратить неуместную стигматизацию непривитых людей, в том числе наших пациентов, коллег и других сограждан, и приложить дополнительные усилия для объединения общества» [36].
В настоящее время согласно ГРЛС продолжается III—IV фаза клинических исследований по «Гам-Ковид-Вак». В этом смысле согласие на медицинское вмешательство на сегодня по существу является согласием на участие в эксперименте. Однако согласно ч. 2 ст. 21 Конституции РФ «Никто не может быть без добровольного согласия подвергнут медицинским, научным или иным опытам».
Аналогичные нормы содержатся в ст. 7 Международного пакта о гражданских и политических правах (принят 16.12.1966 г. Резолюцией 2200 (XXI) на 1496-ом пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН): «…ни одно лицо не должно без его свободного согласия подвергаться медицинским или научным опытам».
Между тем обсуждаемые законопроекты направлены по факту на принуждение к медицинскому вмешательству, которое является опытом. Согласие на участие в эксперименте в данном случае не является «добровольным». По ч. 4 ст. 43 ФЗ № 61 пациент «имеет право отказаться от участия в клиническом исследовании лекарственного препарата для медицинского применения на любой стадии проведения такого исследования». Однако для граждан согласно законопроекту фактически исключена возможность отказа от участия в эксперименте без негативных последствий для их жизни [37].
Обратим внимание также на положения Конвенции о защите прав человека и человеческого достоинства в связи с применением достижений биологии и медицины: «Конвенция о правах человека и биомедицине» (ETS N 164) (принята Комитетом министров Совета Европы 19 ноября 1996 г.) [38]. По ст. 2 указанной Конвенции «Приоритет человека»: «Интересы и благо отдельного человека превалируют над интересами общества или науки».
То, что влечет риск для здоровья или жизни человека, не может быть для него обязательным — это постулат, обеспечивающий реализацию права человека на жизнь (ст. 20 Конституции РФ). Между тем законопроекты о QR — кодах по сути дела игнорируют данный принцип.
4. Сегрегация граждан
По ч. 2 ст. 19 Конституции РФ «Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств».
Однако в случае принятия законопроектов наше государство будет гарантировать дискриминацию по признаку наличия QR-кода.
Согласно ч. 2 ст. 6 Конституции РФ «Каждый гражданин Российской Федерации обладает на ее территории всеми правами и свободами и несет равные обязанности, предусмотренные Конституцией Российской Федерации». О каком равенстве прав можно говорить, если законопроектами предусмотрено четкое разграничение граждан на группы с различным объемом прав в зависимости от наличия QR-кодов?
Законопроекты нарушают также международные обязательства России, общепризнанные принципы международного права.
Согласно Международному пакту о гражданских и политических правах «Каждое участвующее в настоящем Пакте государство обязуется уважать и обеспечивать всем находящимся в пределах его территории и под его юрисдикцией лицам права, признаваемые в настоящем Пакте, без какого бы то ни было различия, как-то: в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного положения, рождения или иного обстоятельства» (п. 1 ст. 2).
Согласно ст. 1 Всеобщей декларации прав человека «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах». Ст. 2 Всеобщей декларации прав человека гласит: «Каждый человек должен обладать всеми правами и всеми свободами, провозглашенными настоящей Декларацией, без какого бы то ни было различия, как-то: в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного, сословного или иного положения» (абз. 1). По ст. 7 Всеобщей декларации прав человека «Все люди имеют право на равную защиту от какой бы то ни было дискриминации, нарушающей настоящую Декларацию, и от какого бы то ни было подстрекательства к такой дискриминации».
Между тем система QR-кодов вводит в нашей стране две касты людей: имеющие QR-код — это полноправные граждане, не имеющие QR-код — бесправная группа, которой предлагается оставить возможность поддерживать минимальную жизнедеятельность.
5. Лишение граждан существенной части правосубъектности
По ст. 2 Конституции РФ «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства». В соответствии с ч. 1 ст. 17 Конституции РФ «В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией». Как указано в ч. 2 ст. 17 Конституции РФ, «Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения».
Между тем система QR-кодов отменяет указанные правила и вводит принцип наделения граждан правами при наступлении такого юридического факта, как получение QR-кода.
Однако согласно Конституции РФ не человек, его права и свободы подчинены интересам государства, а напротив, права человека ставятся выше интересов государства. [39] «Права человека имеют приоритет не только по отношению к государству, но и к обществу», «государство должно служить человеку, а не человек государству» [40].
«Права человека не даруются государством. Они имеют естественный характер и вытекают из достоинства личности. Государство лишь признает и законодательно закрепляет их» [41]. В этом плане важно обратить внимание на то, как именно сформулированы нормы законопроекта № 17 357−8: органы исполнительной власти субъекта РФ «обеспечивают гражданам возможность посещения» тех или иных объектов только при предъявлении QR-кода. Данное утверждение исходит из посылки о том, что без этого нормативного акта граждане не имеют такой возможности. Это означает отказ от конституционного положения о том, что права принадлежат человеку от рождения (ст. 17 Конституции РФ).
Таким образом, по логике законопроектов граждане России становятся не правосубъектными (в существенной части) [42], за исключением случаев, когда государство дарует им те или иные права при условии получении QR-кодов, причем на определенный срок, который будет установлен на подзаконном уровне и может меняться. По сути авторами законопроектов предлагаются некие «временные цифровые талончики» на жизнь, которые надо обновлять в соответствии с требованиями санитарного характера. На сегодня речь идет о регулярном проведении гражданами медицинских вмешательств как условии сохранения полной правосубъектности, однако можно предположить, что авторы условий функционирования QR-кодов пожелают впоследствии изменять, расширять эти условия на свое усмотрение.
Лишение граждан без QR-кодов значительной части правосубъектности является грубым нарушением и Конституции РФ, и международных норм. Так, по ст. 16 Международного пакта о гражданских и политических правах «Каждый человек, где бы он ни находился, имеет право на признание его правосубъектности». Аналогичная норма содержится в ст. 23 Конвенции Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека (заключена в г. Минске 26.05.1995 г.).
Здесь уместно обратить внимание также на следующий аспект.
Регулирование» прав и свобод человека и гражданина» относится к ведению Российской Федерации (п. «в» ст. 71 Конституции РФ). «Отнесение регулирования прав и свобод человека и гражданина к исключительному ведению Федерации призвано обеспечить единый правовой статус человека и гражданина для лиц, проживающих в различных субъектах Российской Федерации» [43].
Между тем нормы законопроекта № 17 357−8 создают основу для установления в каждом субъекте РФ своего объема правосубъектности граждан. «Конституция, признавая человека и его проявления в правовой реальности высшей ценностью (ст. 2), имеющей до и внезаконотворческое происхождение (ст. 17, ч. 1 ст. 55), одновременно предполагает необходимость нормативно-регулятивной (законодательной) позитивации прав и свобод в их конкретизированных основаниях, условиях, пределах (ч. 3 ст. 55, п. «в» ст. 71)» [44]. Позитивация прав, составляющих правовой статус человека, должна происходить на федеральном уровне (п. «в» ст. 71 Конституции РФ), но обсуждаемый законопроект игнорирует данное положение.
Предлагаемые законопроекты могут породить резко отличающееся регулирование прав граждан в разных регионах (не обусловленное какими-либо факторами, в т. ч. особенностями эпидемиологической ситуации), и, как следствие, тенденции, угрожающие целостности государства.
6. Антиконституционный порядок лишения и ограничения прав граждан
6.1. Конституцией РФ установлен перечень прав, которые не подлежат ограничению ни при каких условиях, даже при чрезвычайном положении (т. н. «абсолютные права» [45]); они перечислены в ч. 3 ст. 56 Конституции РФ.
Поэтому некорректным является мнение о том, что якобы «ковидная» ситуация оправдывает ограничения любых прав.
Не подлежат ограничению следующие права и свободы, закрепленные в Конституции РФ: право на жизнь (ст. 20); достоинство личности, добровольность участия в медицинских и иных опытах (ст. 21); право на неприкосновенность частной жизни (ч. 1 ст. 23); гарантии против сбора информации о частной жизни (ст. 24); свобода совести, свобода вероисповедания (ст. 28); свобода предпринимательства (ч. 1 ст. 34); право на жилище (ч. 1 ст. 40), гарантии судебной защиты прав и свобод (ст. ст. 46−54).
Между тем, как было показано выше, граждане, не имеющие QR-кодов, согласно обсуждаемым законопроектам, могут быть лишены большой части прав, указанных в ч. 3 ст. 56 Конституции РФ.
6.2. В отношении прав, которые теоретически могут быть ограничены по ч. 3 ст. 55 Конституции РФ (т.н. «относительные права») [46], важно учитывать следующее.
Конституция РФ исходит из определенных условий ограничения прав. Данные вопросы неоднократно становились предметом анализа Конституционного суда РФ.
1. В соответствии с ч. 3 ст. 55 Конституции РФ «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».
Ни одну из упомянутых в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ целей, позволяющих вводить строго обоснованные ограничения конституционных прав граждан, система QR-кодов не достигает. Доказано, что QR-коды не защищают от COVID-19, не препятствуют ни заражениям, ни распространению заболевания как привитыми, ранее переболевшими, так и имеющими медицинские отводы от прививок. Иными словами, QR-коды не имеют отношения к защите здоровья, поэтому отсылка к данной цели, обозначенной в ч. 3 ст. 55, не корректна.
2. Если чиновники считают, что QR-коды — удобное средство для «управления» общественным здравоохранением и контроля за «пандемией», следует учесть, что «Цели одной только рациональной организации деятельности органов власти не могут служить основанием для ограничения прав и свобод» (Постановление Конституционного Суда РФ от 22.06.2010 г. № 14-П).
3. Даже если законопроекты в какой-то мере касались бы защиты здоровья, при ограничении прав должны соблюдаться определенные принципы. По замечанию Председателя Конституционного суда РФ В. Д. Зорькина, «достаточно общие формулировки Конституции об условиях ограничения прав и свобод таят опасность их неоправданно широкого толкования на практике и установления чрезмерных ограничений» [47]. Поэтому Конституционный суд выработал принципы, которых законодатель должен придерживаться в случае ограничения прав, в частности, принципы правовой определенности, справедливости, соразмерности ограничений прав и свобод, а также баланса конституционно значимых ценностей, публичных и частных интересов (Постановление Конституционного Суда РФ от 10.07.2018 г. № 30-П).
3.1. «Принцип соразмерности ограничений является одним из критериев оценки конституционности ограничения любого права или свободы, а также одной из гарантий от произвольных (необоснованных, чрезмерных, неконституционных) ограничений, поскольку предполагает существование определенных границ (пределов, рамок, условий) законотворчества и правоприменения» [48].
Конституционный Суд РФ в своих решениях сформулировал подходы к сути принципа соразмерности, например:
• ограничение нельзя признать соразмерным, если оно парализует реализацию права (Постановление Конституционного суда РФ от 04.04.1996 г. № 9-П).
В ситуации с QR-кодами происходит парализация права на передвижение на воздушном и железнодорожном транспорте, добропорядочных граждан и ряда других прав (в зависимости от запретов, установленных на уровне региона).
• при ограничении прав не должно происходить «умаления этих прав, т. е. искажения самого их существа» (Постановление Конституционного Суда РФ от 09.07.2012 г. № 17-П); правовые ограничения прав и свобод допустимы, только если они адекватны социально необходимому результату и, не будучи чрезмерными, необходимы и обусловлены именно этими публичными интересами (постановления Конституционного суда РФ от 20 декабря 1995 г. № 17-П, от 14 ноября 2005 г. № 10-П, от 26 декабря 2005 г. № 14-П, от 16 июля 2008 г. № 9-П, от 04.10.2016 г. № 18-П и др.).
Между тем обсуждаемые законопроекты повлекут чрезмерное ограничение до степени полного выхолащивания прав граждан, не имеющих QR-кодов. Кроме того, вряд ли можно назвать «социально необходимым результатом» создание невыносимых условий жизни, включая невозможность купить одежду, в том числе для детей, и стимулирование тем самым граждан к неправомерным действиям в целях выживания. Как известно, по различным социологическим опросам, 80−90% населения России категорически возражает против системы QR-кодов [49]. После внесения законопроектов №№ 17 357−8, 17 358−8 в Государственную Думу РФ за одни сутки лишь на одном ресурсе Госдумы РФ в соцсетях собрано более 65 тыс. крайне откликов граждан, почти все резко негативного характера [50]. В Госдуму РФ поступило около 120 тысяч обращений граждан [51]. Резко отрицательный настрой подавляющего большинства населения лишний раз доказывает негативный социальный эффект, который возникнет в случае принятия проектов нормативных актов.
3.2. Как неоднократно подчеркивал Конституционный Суд РФ, «законодатель должен соблюдать вытекающие из конституционных принципов правового государства, равенства и справедливости требования определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы и ее согласованности с системой действующего правового регулирования» (Постановление Конституционного Суда РФ от 29.09.2021 N 42-П).
(а) Даже если опустить вопрос о наделении субъектов РФ федеральными полномочиями по «регулированию прав» граждан, обращает на себя внимание, что законопроект № 17 357−8 устанавливает неопределенно широкие полномочия регионов.
«Неопределенность содержания правовых норм влечет неоднозначное их понимание и, следовательно, неоднозначное применение, создает возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения и ведет к произволу, а значит — к нарушению указанных конституционных принципов, реализация которых не может быть обеспечена без единообразного понимания и толкования правовой нормы всеми правоприменителями (постановления от 15 июля 1999 года N 11-П, от 11 ноября 2003 года N 16-П)» [52].
В результате применения законопроектов страну может захлестнуть «парад суверенитетов» субъектов РФ: каждый регион сможет устанавливать абсолютно любой правовой статус для граждан, проживающих в нем без QR-кодов, на какой угодно период времени. «Уже в ранних решениях Конституционного Суда неопределенность содержания закона и противоречивая практика его применения соотносились с нарушением конституционного принципа равенства (Постановление от 25 апреля 1995 года N 3-П).
Впоследствии это, заложенное на начальном этапе конституционного нормоконтроля, понимание принципа правовой определенности получило дальнейшее развитие в констатации положительной связи, существующей между ясностью правовой нормы и конституционно провозглашенным равенством всех перед законом и судом, поскольку таковое может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования нормы всеми правоприменителями (Постановление от 15 июля 1999 года N 11-П)» [53].
О какой-либо стабильности правового регулирования (неотъемлемой части принципа правовой определенности) в условиях хаотичного применения в пространстве и времени норм, устанавливающих правовой статус личности, также говорить не приходится.
(б) Что касается согласованности законопроектов с системой действующего правового регулирования, то и в этом отношении имеются серьезные проблемы.
По законопроекту «лицо, непосредственно осуществляющее пропуск граждан в места проведения мероприятий, организации и на объекты», на которые доступ осуществляется по QR-коду, в целях установления принадлежности гражданину QR-кода обязано потребовать у гражданина документ, удостоверяющий личность. Гражданин, отказавшийся предъявить документ, удостоверяющий личность, на соответствующие мероприятия, в организации, объекты не допускается (проектируемый п. 5 ст. 31.1. ФЗ № 52).
Подобных прав по проверке у добропорядочных граждан личных документов и неких идентификаторов с персональными данными о здоровье, составляющими врачебную тайну (ч. 1 ст. 13 ФЗ РФ от 21.11.2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»), нет даже у полиции.
Между тем полномочия, которыми законодатель готов наделить кого угодно, кто стоит на входе в разные объекты, имеют административно-правовую властную природу. Любые административно-правовые меры, осуществляемые в принудительном порядке — функция государства, реализуемая исполнительными органами (должностными лицами) [54], а не всеми подряд. Несложно догадаться, к каким конфликтам приведет наделение властью класса вахтеров и иных «пропускальщиков» в отношении желающих попасть в магазины и прочие важные объекты. Конечно, сама по себе замена кого угодно из гражданских лиц на некое должностное лицо на входе в объекты не снимает проблему антиконституционности законопроекта, но обозначенные коллизии — дополнительное свидетельство несоответствия законопроекта важным принципам законотворчества.
Также стоит обратить внимание на норму проектируемого п. 4 ст. 51 ФЗ № 52, согласно которому органы исполнительной власти при получении предложений от главных государственных санитарных врачей, их заместителей (например, о реализации мер по улучшению санитарно-эпидемиологической обстановки), «обязаны» принять меры, указанные в этих предложениях, а при несогласии сообщить об этом главному государственному санврачу РФ, который в ответ на такое несогласие «принимает соответствующие меры реагирования». Непонятно какие, что само по себе свидетельство антиконституционности нормы.
Но понятно, что законопроектом предполагается фактически полное преодоление самостоятельных полномочий региональных органов исполнительной власти в части решения вопросов эпидемиологического характера в пользу практически неограниченного расширения полномочий в обозначенной сфере одного санитарного врача. Данную расстановку сил вряд ли можно признать соответствующей такому принципу деятельности органов государственной власти субъекта РФ как «самостоятельное осуществление органами государственной власти субъектов Российской Федерации принадлежащих им полномочий» (подп. «ж», п. 1 ст. 1 ФЗ РФ от 06.10.1999 г. № 184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации»).
4. Постулируемая сторонниками законопроектов необходимость защиты права на охрану здоровья не может достигаться за счет нарушения или лишения прав ни в чем не повинных граждан.
Согласно ч. 2 ст. 55 Конституции РФ «В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина».
«В Конституции РФ принцип формального равенства, выражающий сущность права, получил нормативное закрепление в ч. 3 ст. 17, согласно которой при осуществлении прав и свобод нельзя нарушать права и свободы других лиц. Эта конституционная формула в совокупности со ст. 55 Конституции РФ и задает те пределы, за которые нельзя заходить при ограничении прав человека. Данная формула означает, что обеспечение одних прав человека, которое гарантируется путем защиты ценностей общего блага, не должно осуществляться за счет нарушения других прав человека. В противном случае ограничение прав человека, связанное с нарушением конституционного равенства прав, утратит качество соразмерности и будет означать вторжение в существо ограничиваемого права» [55].
«Ни один особый правовой режим, обусловленный вызовами военного, природного и техногенного характера, не может повлечь полную отмену или умаление гарантированных Конституцией РФ прав и свобод человека и гражданина» [56]. «Никакие права и свободы одних лиц не должны обеспечиваться за счет ущемления или нарушения прав и свобод других лиц» [57].
Как отмечено в ст. 4 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах «Участвующие в настоящем Пакте государства признают, что в отношении пользования теми правами, которые то или иное государство обеспечивает в соответствии с настоящим Пактом, это государство может устанавливать только такие ограничения этих прав, которые определяются законом, и только постольку, поскольку это совместимо с природой указанных прав, и исключительно с целью способствовать общему благосостоянию в демократическом обществе».
Обсуждаемые законопроекты предусматривают такие правовые последствия, которые по существу обозначают лишение добропорядочных граждан определенных прав, что нельзя признать их ограничением, «совместимым с природой соответствующего права». Кроме того, сложно квалифицировать как «общее благосостояние» ситуацию крайнего социального напряжения, сопровождающегося систематическими конфликтами и правонарушениями, обусловленными невозможностью исполнения закона.
Лишение человека тех или иных прав может быть при нормальном правовом регулировании следствием его виновного поведения в случае принятия соответствующего решения компетентного органа в порядке, установленном законом. Между тем система QR-кодов исходит из необходимости лишения прав граждан под предлогом их «опасности» для общества; не случайно некоторые чиновники используют в отношении QR-кодов термин «сертификат безопасности». Такой подход означает, что все граждане России по умолчанию опасны, и только в случае получения QR-кода получают статус «безопасных» и полноправных. По сути дела мы сталкиваемся с внедрением презумпции опасности и вины человека, на базе которой у него отнимают существенную часть конституционных прав.
С учетом вышеизложенного анализируемые законопроекты не соответствуют ст.ст. 55, 56 Конституции РФ.
здесь вам не тут (с)