Крест Трансмутации

...«Багров обернулся к Томину, который еще стоял, покачиваясь, пытаясь зажать рукой бьющую из раны кровь. – Майор… – леденея, позвал Багров. – Майор!.. – Дурак, – сквозь зубы произнес Томин и стал оседать на пол, уже не слыша голосов подбегавших людей».

Именно так - «Дурак» - называется изначальная, «нулевая» карта колоды Таро, посвященная ее создателем, средневековым мистиком Памфилусом Генгенбахом, Меркурию – Гермесу. Крылья на шапочке Гермеса со временем превратились в бубенцы на колпаке Шута, аркану которого (в традиционной нумерации, которой придерживались Папюс и Элифас Леви) присваивается как нулевой, так и двадцать первый номер, соотносящийся с 21-ой буквой еврейского алефбета «Шин», с которой начинается прозвище Томина (по воспоминаниям Каневского, именно ему принадлежала идея назвать своего героя Шуриком; в сценарных заготовках Лавровых он был выведен как Василий). С Ату «Шут» или «Дурак» начинается исследование аркана Таро в общепризнанных системах. Но Лавровых больше интересовала другая - инициатическая – последовательность, выстраиваемая через соответствие букв, составивших аббревиатуру «ЗнаТоКи», циннарот - путям древа Сефирот.

Лавровы, разумеется, не использовали «современную» транслитерацию буквенного ряда «знатоки» как זְנָטוֹקִי, введя в созданную по методике нотарикона последовательность «немотствующие», герметичные «алеф» и «айн», и заменив профанное «тэт» на традиционное «тау». Сумма соответствующих гематрий, подсчитанная при помощи каббалистического ключа, предсказуемо составляет 9. Девятка ЗнаТоКов - это тройной тернер, число посвящения и таинства, состоящее из трех каббалистических первоэлементов (первозданных огня, воды и воздуха, соответствующих tria prima), трех миров (космического, земного и человеческого) и трех процессов Великого делания (обозначаемых индоарийским триколором - черный, белый и красный). В почтовом адресе Философской обители ЗнаТоКов – Петровка, 38 – мы встречаем все то же указание на троекратно-тройную природу Космоса: одну отдельно стоящую тройку и две зеркально обращенные друг к другу разомкнутыми частями.

В использованной Лавровыми герметичной, сохраняющей вибрационное качество букв каббалистической транскрипции акронима «ЗнаТоКи» фамилия Томина не случайно начинается с буквы «тау», ведь Тау – это самый нижний из циннарот, путей к Высшей реализации, и ведет он от последней, десятой сфиры Малкут, символизирующей земной, материальный план, к девятой лунной сфире Йесод. Таким образом, и в общепринятой, и в инициатической системах толкования аркана Таро Томин начинает свое странствие с самого нижнего, нулевого уровня. Именно ему предстоит пройти сновидческим путем мертвых из мира яви (модус Земли) в мир сна (модус Луны) - единственным зримым для непосвященных циннаром. Все остальные сфирот на пути к солнечной модальности Тифарет - центральной точке Креста трансмутации - постигаются ЗнаТоКами не напрямую, а через сложную цепь аналогий или символов, отражающихся в видимой реальности телевизионного цикла лишь фрагментарно. Для Томина завершением инициатического подъема становится путь Айн (соответствующий букве «О» в его части акронима), преобразующий меркуриальную модальность Ход (ртутное начало Томина) в золотую солнечную модальность сфиры Тифарет - великого алхимического посредника. Продолжением пути Айн в диагональной прямой Креста трансмутации является путь Йод (соответствующий букве «И» в использованной в аббревиатуре части фамилии Кибрит). Астрологическим символом пути Йод является Дева: таким образом, изначально сульфурическая Кибрит, прошедшая уже путем Каф (соответствующим букве «К») из женской сферы Венеры (Нецах) в мужскую сферу Юпитера (Хесед), дважды интегрирует контрсексуальную компоненту и обретает в себе «золотого андрогина». Знаменский приходит к завершению малых инициационных мистерий в центре Креста трансмутации по пути Нун (соответствующему центральной букве «Н» в его части акронима), иероглифически означающему рыбу (на протяжении всего цикла Лавровы не устают напоминать о любви Знаменского к рыбной ловле, с которой принято сравнивать алхимию, в том числе через рыцарскую символику Грааля; Томин же выведен как увлеченный приверженец «третьей охоты» (одноименную книжку Солоухина находит Знаменский раскрытой на кресле, когда навещает своего выздоравливающего друга), что должно свидетельствовать о его интересе к измененным состояниям сознания). Символическое значение пути Зайн (соответствущего букве «З») – сияющий меч –отсылает к еще одному «рыцарскому» увлечению Знаменского – фехтованию, а путь Алеф (буква «А»), связывающий модальности Кетер и Хокмы и символизирующий начало всех начал, замыкает инициатическое странствие ЗнаТоКов по древу Сефирот в AZOTH («я есть альфа и омега, начало и конец»), возвращая его к Тау и, тем самым, указывая на включение в себя ЗнаТоКами всех проявленных и потенциальных форм.

Итак, к концу девятой серии цикла пути знаТоКов, прошедших испытание первой инициатической смертью, сходятся в центре Креста трансмутации. Достижение Тифарет - это еще не окончательная реализация, но уже выход за пределы индивидуального эго (ложного «Я») и невежества материального модуса, позволяющий ЗнаТоКам постичь пластичность времени и приступить к собственно opus magnum, перемещая луч освобожденного сознания в любом или нескольких необходимых направлениях. Именно с постижения «нашего золота» и может начаться собственно алхимическая работа.

moskovitza (с)

В погоне за aqua vitae

Гордо распушив в «Ответном ударе» свой павлиний хвост, Лавровы привлекли к сериалу не только благосклонное внимание просвещенной кинокритики (до 1975 года сочувственные отзывы на усилия создателей «ЗнаТоКов» появлялись только в ведомственной печати, наподобие маргинального журнала «За рулем»), но и ревнивый интерес главных конкурентов адептов ментовского искусства – черных магов из ГБ. Именно госбезопасность традиционно курировала исследования, связанные с продлением жизни и обретением бессмертия; и хотя основной упор делался на кровавые черные мессы (для обеспечения человеческим материалом экспериментов Богданова по переливанию партийным старцам молодой крови, проводившихся в ВИЭМе - главном капище чекистского оккультизма, некромантами из ЧК была в короткие сроки выстроена не имевшая аналогов система государственных сиротских приютов - телемитских обителей, служащих целям «перевоспитания» беспризорной стихии, предварительно вызванной к жизни усилиями все тех же рыцарей плаща и кинжала), меченосцы Дзержинского внимательно отслеживали и брали под контроль все сколько-нибудь значимые наработки в этом направлении – от трансплантации фетальных тканей человеческих зародышей до пересадки семенников обезьян, - даже исходившие от откровенных суфлеров и фраудаторов. Сыворотка вечной молодости Богомольца из конской крови и человеческого костного мозга, эликсир бессмертия Дорогова из сваренных в перегонном кубе лягушек, физиологически активный метаболит Сараева из лабораторных крыс, янтарный сукцинат Кондрашовой, клетки-лидеры Болотова – все это могло выглядеть как целенаправленный шизофренизирующий слив чекистской чернухи, но не отменяло того факта, что в ГБ хватались за любой «паранормальный феномен», лишь бы первыми принести кремлевским старцам «молодильное яблочко». Ведомство Андропова, имевшее своих информаторов в храме щёлоковской Науки, не могло не знать, что появление цветов павлиньего хвоста в алхимической реторте ЗнаТоКов есть знак приближающегося перехода к работе в белом (albedo), результатом которой должен стать малый эликсир (aqua vitae), исцеляющий все болезни и немощи и - как пишет Парацельс в «Тайнах алхимии, открытых в природе планет» - дарующий тем, кто ежедневно пользуется этим лекарством, совершенную долгую жизнь.

...Меньше чем через полгода после премьеры «Ответного удара» Брежнев перенёс клиническую смерть, начав свое семилетнее посмертное существование в быстро полюбившемся телезрителям образе «сосиски-сраной». Центр тяжести брежневской давлы стал едва заметно смещаться, номенклатурный пакт (конвенция составивших правящий пул асабий) о ненападении 1954 года уже не казался таким незыблемым, война еще не была объявлена, но уже началась... И вовремя обретенный эликсир бессмертия, способный заменить Брежневу барбитураты, мог бы стать главным козырем одной из сторон в этой незримой войне кланов.

Наивно было бы полагать, что Лавровы, возродившие в экранной форме почтенную традицию герметического послания – «ключа к тайне» - и щедро поделившиеся со зрителями секретом обретения materia prima, продолжат излагать modus operandi ЗнаТоКов в прямой последовательности операций. Работа алхимика изначально предполагает нелинейность, а нескромный интерес чекистов к успехам щёлоковских придворных мастеров герметического искусства привел к тому, что создатели сериала принялись намеренно менять местами отдельные стадии делания, как это делал еще Гебер, писавший в «Сумме совершенств магистерия»: «Я ничуть не стараюсь четко и логично рассказать о развитии нашей науки. Если бы я описывал ее последовательно, дурные люди могли бы воспользоваться этим, употребив знание во зло». Так, в Деле № 14 «Подпасок с огурцом», впервые транслировавшемся 19 октября 1979 года, Лавровы недвусмысленно дали понять своим конкурентам, что ЗнаТоКи приступили к Работе в белом, однако в предшествующих эпизодах ни словом не обмолвились об обретении мастерами Тайного огня (ignis sapientum), без обработки которым первоматерии переход к albedo невозможен.

Предосторожность отнюдь не лишняя, если учесть, что к этому времени пули в войне кланов уже летали в обе стороны. Поместив действие «Подпаска...» в среду подпольных торговцев антиквариатом, Лавровы явно целили в уязвимое место Андропова, увлеченного коллекционера французской эротической бронзы XIX века и европейской средневековой живописи. Незадолго до съемок эпизода Щёлоков, также не чуждый страсти к собирательству, увел буквально из-под носа у Андропова парочку малых голландцев, используя нехитрый, но хорошо отлаженный механизм «пропуска» коллекционеров через сфабрикованные судебные дела «с конфискацией имущества» и последующего сбыта конфиската через сеть спецмагазинов («закрытых выставочных залов») МВД. Обидная шпилька, очевидно, попала в цель и вызвала жесткую «обратку»: в том же 1979 году при неясных обстоятельствах «покончили с собой» с интервалом в три месяца сразу три первых заместителя Щёлокова – Папутин, Никитин и бессменный куратор ментовской Науки, начальник Академии МВД Крылов. Эти загадочные смерти упрочили позиции в милицейском ведомстве самого молодого щёлоковского зама – Чурбанова, зятя Брежнева, видного представителя днепропетровской асабии и убежденного сторонника «партии заборов».

К концу 70-х годов в правящем пуле асабий окончательно оформились две противоборствующие группировки: партия заборов и партия оффшоров. Большинство представителей титульной асабии - днепропетровской партии заборов - устраивал режим «спецстраны», построенной за оградами загородных резиденций, где они вкушали финский сервелат из спецсекций универмагов на антикварной посуде из ментовского конфиската. Миноритариев из партии оффшоров, сделавших толкачом своих интересов Андропова, жизнь за забором уже не прельщала – они хотели конвертировать свою власть в собственность за рубежом, представлявшуюся им единственной гарантией защиты от очередного неизбежного передела советского общака. Весьма вероятно, что именно «Подпасок с огурцом», так разозливший Андропова, навел его на мысль использовать усилившегося Чурбанова, алчного охотника за бриллиантами из частных собраний, как наживку, потянув за которую, можно было бы сместить переменный центр тяжести брежневской давлы в пользу набиравшей силу партии оффшоров.

moskovitza (с)

Ignis sapientum

Лавровым был, конечно же, хорошо памятен эпиграф Иоганна Валентина Андреэ к «Химической свадьбе»: «Arcana publicata vilescunt: et gratiam prophanata amittunt». Что же могло заставить загадочных адептов щёлоковской науки в Деле № 16 «Из жизни фруктов» (впервые показанном по телевидению 14 сентября 1981 года) все-таки поделиться знанием о природе Тайного огня, применяемого для обработки первоматерии? Это, очевидно, уже была не павлинья гордость, как в «Ответном ударе», но публичная демонстрация уверенности в быстром завершении Великого делания, так необходимая Щёлокову, незадолго до премьеры «Фруктов...» пропустившему сокрушительный удар от своего соперника в рамках расследования т.н. «убийства на Ждановской». Удача тогда, кажется, сама пришла Андропову в руки: случайной жертвой ментов, 26 декабря 1980 года привычно забивших в кровавое месиво задремавшего в метро пассажира с праздничным продовольственным заказом в портфеле, оказался не очередной бесправный подданный брежневской давлы, а замначальника секретариата КГБ. После двух рождественских недель, проведенных враждующими ведомствами в традиционной обстановке взаимного давления и угроз, Щёлокову пришлось признать свое поражение и даже – руками Чурбанова - понизить в звании нескольких тузов в ГУВД Мосгорисполкома.

В деле «Из жизни фруктов», несомненно, несущем отголоски этой истории, Знаменский и Томин предстают невинными жертвами запугивания и очернения со стороны всесильных работников Плодовощторга и их могущественных невидимых покровителей, но, несмотря на свой бесправный статус (их фактически отстраняют от ведения дела в рамках служебной проверки), все-таки достигают своей цели и раскрывают секрет Тайного огня, или Первого агента, необходимого для солюции первоматерии.

Герметическая наука хранит аркан Тайного огня за семью печатями, чаще всего описывая его как «воду, которая не мочит рук» или «огонь, обжигающий без пламени». Это непременное указание на двойную природу Первого агента прямо увязано с еще одним парадоксальным тезисом, афористически изложенным Гугинусом из Бармы: noli alienum introducere. Ничто чуждое да не вторгается в наше Делание, - не устают напоминать мастера герметического искусства, - нельзя допускать и воспринимать ничего идущего извне, nihil extraneum. «Чтобы удовлетворить любопытство ваше, скажу, что существует единственная и главная субстанция, которая и является материей магистерия; материя эта составляет одно, и это одно составляет ее; и нельзя к ней ничего прибавить, как и что-либо от нее отнять», — говорит знаменитый древний философ Мориенус в беседе с царем Халидом, известной по списку «De transfiguratione metallorum». Итак, для Великого делания можно использовать лишь ту субстанцию, в которой содержится первоматерия, никакие посторонние, внешние, иноприродные материалы и воздействия не могут участвовать в алхимическом процессе. Принцип «Одна печь, один сосуд, одна материя» распространяется как на макрокосм, так и на микрокосм. В Деле № 2 «Ваше подлинное имя» ЗнаТоКи вычисляют иностранного агента, пытающегося проникнуть в большой Атанор СССР, граница которого герметично закрыта от воздействия соблазнов, искушений и условностей материального мира Запада, по чужеродному составу зубной пломбы: притаившийся в дупле шпионского зуба модный композит не может выступать эквивалентом нашей ртутной амальгамы. «В мире компонентов нет эквивалентов», как говорили старые алхимики, а они-то знали, что говорили.

Но если к первоматерии в процессе делания ничто не должно быть добавлено, то как же можно приложить к ней тайный огонь? ...«Ищите, Пал Палыч, ищите, - иронически подбадривает Знаменского предприимчивая заведующая овощебазой Чугунникова (уверенная работа Евгении Ураловой), - да только не найдете ничего», а на недоуменный вопрос пытливого следователя: «Почему же?» отвечает с пугающей откровенностью: «Да ведь давно сгнило». Да, Пал Палыч Знаменский в своих поисках Тайного огня оказался прямо в сердцевине русского Гнилого мира, на источающей ядовитые миазмы Овощебазе, где всё рано или поздно превращается в зловонную осклизлую сизую жижу. «Мы-то с вами понимаем, что в пределах нормы убыли можно свободно сгноить тонну бананов», - откровенничает Чугунникова, поясняя особенности технологического процесса, приводящего к образованию знаменитого на весь мир русского гнилого бридо, а в ушах у Знаменского как-будто звучат слова из «Иероглифических фигур» Фламеля: «По причине полного гниения, естественного, как все присущее естеству, эта земля зловонна, зловоние же есть смесь затхлого дыхания наполненных гнилью и останками могил с еще сохранившейся в них природной влагой». Не случайно на вопрос, состоит ли тайный огонь из тех же компонентов, что и materia prima, философы отвечают: «И да, и нет». Ну конечно же, вот он, тот самый тайный ключ к нашему искусству, спрятанный Василием Валентином в VIII гравюре к «Duodecim Clavibus» на самом видном месте - поверх мишени, в которую посылают стрелы два лучника, стоящие над разверстой могилой с гниющим трупом. А ведь директор свалки Воронцов в «Ответном ударе» предупреждал почти открытым текстом: «Свалка – это уничтожение того, что гниет, разлагается и отравляет среду. По счастью, человечество изобрело огонь. Почти всепожирающий. Неспособное гореть отправляется в многострадальную землю». Если помоечное вторсырье – это materia secunda, сырье для нашей первоматерии, то его подспудное гниение в недрах свалки и есть тот самый тайный огонь, обжигающий без пламени, полностью соприродный первоматерии и потому вступающий с ней в реакцию в полном соответствии с правилом «nihil extraneum».

moskovitza (с)

Anthroparion

«Извини, Машенька, я с тебя юбочку сниму, -суетится Знаменский, пристраиваясь за письменным столом в обшарпаном кабинете отделения милиции, - Не стесняйся, здесь все свои. Ба, сколько дырочек рядами! Что ты говоришь, Машенька?». На столичного следователя в немом ужасе смотрит пришедший в ОВД на допрос Илья Валетный (популярный Михаил Державин), начальник ОТК красильной фабрики маленького городка, в котором разворачивается действие Дела № 15 «Ушел и не вернулся» (впервые показанного 20 апреля 1980 года).

Машенька («росту в ней сорок сантиметров, телосложения хилого, особые приметы – идиотская улыбка», - как описывает собеседницу Знаменского Томин) тоже пока молчит – ведь это один из двух гомункулусов (homunculus), созданных прямо здесь, в провинциальном захолустье, в полном соответствии с рецептами ван Гельмонта - из слежавшихся на фабричном складе остатков непрокрашенной ткани – но остающихся безмолвными и безучастными до тех пор, пока им не будет сообщено пламя жизни. Знаменский, привлеченный на фабрику сообщением о том, что подлежащая окраске materia здесь загадочным образом меняет свои свойства (мерный лоскут превращается в обрезной и в обтирочные концы), оставляет попытки разобраться в modus operandi местных суфлеров (хотя составленное Кибрит описание процессов трансформации материи читается с не меньшим интересом, чем иной спагирический трактат: «Мойка. Обезжиривание. Сушка на крутящихся нагретых барабанах. Окраска. Вторая сушка с перекалом. Протяжка. Возврат на перекрас. И от операции к операции то сухое, то мокрое, то сухое, то мокрое») и с головой отдается игрищам со своими питомцами – Машей и Мишей, отмахиваясь от попыток коллег вернуть его к работе («Паша, оставь этих уродцев в покое!» - чуть ли не плачет Шурик).

Гомункулусы Знаменского заметно более рослые, чем два младенца мужеского и женского пола, увиденные Христианом Розенкрейцем на шестой день его удивительного квеста (в каждом из них было лишь по 4 дюйма росту, т.е. всего 12 сантиметров, поскольку баденский дюйм равен 3 сантиметрам), но столь же безжизненные. Однако это не мешает Пал Палычу носиться с ними по кабинету, вести оживленную беседу, раздевать и одевать, и даже - при помощи ёрнического чревовещания – давать от их имени показания, выставляя гомункулусов свидетелями обвинения, предъявленного Валетному («Что ты говоришь, Машенька? Это, Машенька, очень серьезное обвинение. Вот видите, Илья Петрович, и свидетели налицо»). Эта одновременно пугающая и нелепая буффонада, однако, имеет своего адресата, и им вновь является вечный соперник начальства ЗнаТоКов – Андропов.

…Практически у всех партийных руководителей на протяжении всей советской истории была как минимум одна общая черта – всё это люди с зияющими пробелами в биографии, вылезшие на свои посты буквально из ниоткуда, из навоза и грязи землянок в каких-то богом забытых углах, где не то что приходских книг, даже огрызка карандаша никогда не было, чтобы записать имя новорожденного на клочке обоев, пропитанных кровью передавленных клопов. Одним из таких мутнолицых порождений пустоты с наглухо залегендированной биографией был и «Юрий» «Владимирович» «Андропов», о чем постоянно напоминал его говорящий партийный псевдоним. Антропарион (anthroparion) – это название первого гомункулуса в истории алхимии, маленького свинцового человечка из видений Зосимы Панополита. Но если антропарион приходил к Зосиме как преданный дух (spiritus familiaris), помогающий адепту в работе, то нелепые кривляния гомункулусов Знаменского больше похожи на суету карликов в шкатулке из «Новой Мелюзины» Гете. Лавровы посылают своему сопернику недвусмысленный вызов к открытой дуэли: Антропарион в их изображении - это самозванец, бездушный и бесправный гомункулус, созданный из спермы неизвестного происхождения, гнившей сначала в запечатанной тыкве, а затем в желудке кобылы, обложенном бродящим навозом; без одухотворяющей искры жизни, надежно укрытой ЗнаТоКами в первоматерии, он – ничто. В конце концов терпение адресата этого герметического послания лопнуло, и в 1982 году многолетняя схватка двух силовиков под коврами брежневского караван-сарая завершилась прямым противостоянием.

moskovitza (с)