Ответный удар
Дело № 10 (Аркан Таро "Фортуна") «Ответный удар» (телевизионная премьера - 26-28 августа 1975 года) стало первым цветным эпизодом «ЗнаТоКов». После девяти серий «работы в черном» создатели цикла – памятуя о том, что радужному богатству цветов, таившемуся в черноте нигредо, надлежит быть проявленным, - ошеломили зрителей невероятным буйством красок: в оказавшихся легкомысленно-яркими коридорах Петровки замелькали стильный ядовито-желтый плащ из мятого кожзама и алый батник Кибрит, кислотно-сиреневый пиджак Томина с канареечной сорочкой, безумная рубашка майора УБХСС Медведева (великий Юрий Горобец) с хаотической россыпью веселых пятен всех цветов спектра... Даже Знаменский – по случаю начала новой стадии Великого делания, традиционно обозначаемой термином «хвост павлина» (cauda pavonis), - сменил непременный мышиный китель на шафрановую футболку-поло.
Маститый кинообозреватель Виктор Демин откликнулся на выход первого цветного эпизода «ЗнаТоКов» сочувственной рецензией в респектабельном журнале «Советский экран», в которой, в частности, написал: «От условностей почти шахматных поединков Лавровы дрейфуют к жизни, к реальности, к ее сложности и многоцветности». Помимо констатации очевидного перехода от работы в черном (nigredo) к спектральному (cauda pavonis) этапу делания, проницательный критик отметил его промежуточный характер. На стадии Павлина алхимик должен использовать полученный им внутренний опыт астрального мира, символизируемый калейдоскопическим чередованием цветных узоров, для обретения (через «внутреннее постижение») знания о важнейшем компоненте делания – первоматерии (materia prima), одном из двух, наряду с тайным огнем (ignis sapientum), главных арканов нашего искусства.
30.45 КБПрирода materia prima ускользает от любого определения, а подлинное знание о ней охраняется самым тщательным образом и передается исключительно иносказаниями и притчами («Тalis materia debet tradi mystice», – предупреждает «Rosarium Philosophorum»). Сотни отчаявшихся суфлеров, не дождавшихся интуитивного прозрения, отступили от делания, перепробовав в качестве первоматерии упаренную урину, слюну старух, кровь первых регул, молоко девственниц, жидкости внутренней секреции животных и множество других органических и минеральных субстанций. Алхимические манускрипты описывают первоматерию как камень, который в то же время и не камень, как грязь, не похожую ни на какую другую грязь, как то, что находится повсюду и бесценно для тех, кто умеет видеть, но лишено какой бы то ни было ценности для профанов. Вездесущность materia prima – в полном соответствии с главным правилом Изумрудной Скрижали («То, что вверху, подобно тому, что внизу») - соответствует вездесущности философского камня, получаемого из первоматерии. Согласно анонимному тексту из «Gloria Mundi», «богатые и бедные каждый день держат его в руках, прислуга выбрасывает его на улицу, дети играют с ним и, однако, никто не ценит его, считая самой презренной и самой ничтожной вещью на земле».
В отличие от ученого-позитивиста, алхимик воспринимает природу sub specie interioritatis, т.е. смотря на нее изнутри, отождествляя себя с ингридиентами алхимического процесса. Вот почему ЗнаТоКи, «мусора» par excellence, вцепляются мертвой хваткой в пустячное, на первый взгляд, дело о махинациях на городской свалке. Где же еще искать «первичку» (как иногда называют materia prima на партийном арго) алхимику-менту, как не среди мусора. «In sterquiliniis invenitur» (в выгребной яме найдешь) - гласит алхимическая мудрость. «Свалка философии не помеха», - аккуратно намекает главарь махинаторов Воронцов (блестящий бенефис Георгия Менглета) в беседе с уникальным обладателем сверхественного нюха Знаменским, который мог бы повторить слова Фламеля из «Иероглифических фигур»: «Наконец я нашел то, что искал, я узнал это сразу же по сильному запаху». Но мусорская иерофания, являющая сакральное и воплощающая трансцендентность в презренном предмете (vili figura), еще не дает ответа на главный вопрос: как отличить «наш Мусор» от мусора. Герой одной из инсталляций Ильи Кабакова, самого пытливого исследователя советского трэша, говорил: «Я вижу всю окружающую меня жизнь, как состоящую из единого мусора. От того, что он перемещается с места на место, он не исчезает. Чем отличается стройка от помойки? Вот это смешение двух пространств – места, откуда надо вынести мусор, и места, куда его надо принести,– выступает как действительное единство, подлинное неразличение одного от другого. Если все – мусор, значит, ничто не мусор».
24.18 КБВ самый разгар «поиска ключей к утильным тайнам» (как Знаменский, вслед за Василием Валентином, назвает процесс погружения ЗнаТоКов в средоточие алхимического «зловония, этого повсюдусущего и заразного кала») в кабинете «мамочки» Целибатной машины, полковника Скопина происходит совершенно безумный, на первый взгляд, диалог, который заслуживает того, чтобы привести его целиком.
«Медведев: Вторсырье спасает уйму ценного добра, даже валюту для государства добывает! Представляете, скачет тебе лягушка или хоть лягушонок. Его хоп - и в корзину. Наловил - и во вторсырье. Там их на лед -и в анабиозе за границу. Оттаял лягушонок и скачет дальше где-нибудь в Англии, а мы получаем фунты стерлингов!
Скопин: Вы меня вдохновили. Выйду на пенсию - буду лягушек ловить.»
Никогда еще на протяжении цикла Лавровы не были так откровенны со зрителем. И дело не только в том, что лягушка (жаба) – традиционный символ первоматерии, впервые появившийся в трудах английского (sic!) ученого Джорджа Рипли, причем первоматерии, открывшейся мастеру на промежуточном этапе caudi pavonis между nigredo и albedo («The Toad with Colours rare through every side was pierc'd», - пишет Рипли в «Видении») и нуждающейся в дальнейшем очищении. Адепты ментовского искусства, дважды упомянув в связи с Лягушкой о « вторсырье», приоткрывают завесу одной из наиболее ревностно охраняемых тайн нашей Науки: то, что принято называть в большинстве трудов, посвященных Первому деланию, первоматерией, на самом деле ей не является. Materia prima философов в природе не встречается со времен создания мира; доступную алхимику в естественном виде субстанцию следовало бы называть вторсырьем - materia secunda. Именно из плена изношенных временем форм Вторсырья («простой» материи) и должна в ходе Геркулесова труда быть освобождена истинная первоматерия – неоформленная универсальная субстанция, порождающая основа всего проявленного мира.
