Здесь живёт девочка
Земля усыпана костями,
Живого места нет на ней.
Копилось это всё веками,
И вот дошло до наших дней.
Лес вырубается, чтоб только
Погосты новые открыть.
Никто не скажет вам насколько
Могилок может там хватить.
Наступит время, всю планету
Покроют чёрные кресты.
И вот тогда-то землю эту
Ничто не сможет уж спасти.
Земля усыпана костями...
Автор: Людмила Александрова
Солнце уже высоко взошло, и давно настал момент труда.
Поэтому Чиклин и Прушевский спешно пошли на котлован по земляным, немощёным улицам, осыпанным листьями, под которыми были укрыты и согревались семена будущего лета.
Вечером того же дня землекопы не пустили в действие громкоговорящий рупор, а, наевшись, сели глядеть на девочку, срывая тем профсоюзную культработу по радио.
Жачев ещё с утра решил, что как только эта девочка и ей подобные дети мало - мало возмужают, то он кончит всех больших жителей своей местности; он один знал, что в СССР немало населено сплошных врагов социализма, эгоистов и ехидн будущего света, и втайне утешался тем, что убьёт когда - нибудь вскоре всю их массу, оставив в живых лишь пролетарское младенчество и чистое сиротство.
— Ты кто ж такая будешь, девочка? — спросил Сафронов. — Чем у тебя папаша - мамаша занимались?
— Я никто, — сказала девочка.
— Отчего же ты никто? Какой - нибудь принцип женского рода угодил тебе, что ты родилась при советской власти?
— А я сама не хотела рожаться, я боялась — мать буржуйкой будет.
— Так как же ты организовалась?
Девочка в стеснении и в боязни опустила голову и начала щипать свою рубашку; она ведь знала, что присутствует в пролетариате, и сторожила сама себя, как давно и долго говорила ей мать.
— А я знаю, кто главный.
— Кто же? — прислушался Сафронов.
— Главный — Ленин, а второй — Будённый. Когда их не было, а жили одни буржуи, то я и не рожалась, потому что не хотела. А как стал Ленин, так и я стала!
— Ну, девка, — смог проговорить Сафронов. — Сознательная женщина — твоя мать! И глубока наша советская власть, раз даже дети, не помня матери, уже чуют товарища Ленина!
Безвестный мужик с жёлтыми глазами скулил в углу барака про одно и то же своё горе, только не говорил, отчего оно, а старался побольше всем угождать.
Его тоскливому уму представлялась деревня во ржи, и над нею носился ветер и тихо крутил деревянную мельницу, размалывающую насущный, мирный хлеб.
Он жил в недавнее время, чувствуя сытость в желудке и семейное счастье в душе; и сколько годов он ни смотрел из деревни вдаль и в будущее, он видел на конце равнины лишь слияние неба с землею, а над собою имел достаточный свет солнца и звёзд.
Чтобы не думать дальше, мужик ложился вниз и как можно скорее плакал льющимися неотложными слезами.
— Будет тебе сокрушаться-то, мещанин! — останавливал его Сафронов. — Ведь здесь ребёнок теперь живёт, иль ты не знаешь, что скорбь у нас должна быть аннулирована!
— Я, товарищ Сафронов, уж обсох, — заявил издали мужик. — Это я по отсталости растрогался.
Девочка вышла с места и оперлась головой о деревянную стену.
Ей стало скучно по матери, ей страшна была новая одинокая ночь, и ещё она думала, как грустно и долго лежать матери в ожидании, когда будет старенькой и умрёт её девочка.
— Где живот-то? — спросила она, обернувшись на глядящих на неё. — На чём же я спать буду?
Чиклин сейчас же лёг и приготовился.
— А кушать! — сказала девочка. — Сидят все, как Юлии какие, а мне есть нечего!
Жачев подкатился к ней на тележке и предложил фруктовой пастилы, реквизированной ещё с утра у заведующего продмагом.
— Ешь, бедная! Из тебя ещё неизвестно что будет, а из нас — уже известно.
Девочка съела и легла лицом на живот Чиклина. Она побледнела от усталости и, позабывшись, обхватила Чиклина рукой, как привычную мать.
Сафронов, Вощев и все другие землекопы долго наблюдали сон этого малого существа, которое будет господствовать над их могилами и жить на успокоенной земле, набитой их костьми.
из философской повести Андрея Платонова - «Котлован»