А дальше было утро ( © )

Ты слышишь голос
Солнечный – в капели?
И голос неба -
В грозах озорных?
А в тихом скрипе
Старой колыбели
Ты слышишь голос
Первых дней своих?

Ты слышишь голос
В раковине - моря?
И голос утра
В песне пастуха?
Ты слышишь, как
Оранжевые зори
Горланят сочным
Альтом петуха?

Ты слышишь скрип
На ключ закрытой двери?
И стук шагов
По улице немой? -
О, это голос
Вечных недоверий.
Ты слышишь,
Это новый голос мой.

                                           Ты слышишь голос?
                                      Автор: Воскобойник Алёна

Лестница. Глава. Этажи ( Фрагмент )

... его ботинки, хотя и были выпуска какой-то иностранной фирмы, имели весьма потёртый и грязный вид, чему, конечно, способствовала слякотная погода, а самое неприятное было то, что Пирошников явственно ощущал дырку в носке на месте большого пальца — дырку, которую никто видеть не мог, но которая постоянно портила ему настроение и, казалось, заявляла о себе на весь свет.

Пальто Пирошникова тоже, будучи модного покроя и не без шика, потёрлось на обшлагах и у карманов, а пуговичные петли разболтались и разлезлись до ужаса, так что любое неосторожное движение легко могло распахнуть полы и тогда взору являлась подкладка, прорванная в нескольких местах, в особенности снизу, где одна дыра выходила прямиком в карман, делая последний решительно непригодным к употреблению.

Все эти мелочи не так уж и бросались в глаза, но Пирошникову казались непростительными и, несомненно, не допускающими не только бесед с женщинами, да ещё в ночной час, но и самой мысли о подобных беседах.

Тем не менее беседа возникла как-то сама собой и совершенно естественно, насколько он мог вспомнить, хотя предмета её молодой человек в памяти не обнаруживал.

Зато только теперь обнаружилась в памяти шапка и история её исчезновения.

Она проливала какой-то свет на беседу, может быть, с шапки всё и началось; во всяком случае, Пирошников вдруг вспомнил, что поначалу он был в шапке, но потом, желая, как видно, привлечь к себе внимание (об этом он подумал не без смущения), он снял её с головы и, протянув руки за перила, опустил шапку в воду.

Она поплыла тихо и скрылась в темноте, а наш герой сказал, обращаясь вроде бы к самому себе, что так, мол, гадают в ночь на Ивана Купалу (он когда-то видел в кино, как девушки пускают веночки, но теперь всё перепутал, что совершенно простительно).

На что он рассчитывал?

Теперь-то, спускаясь по лестнице, он понимал, что в сущности совершенно необъяснимо последующее поведение женщины, которая не ушла тут же, не побежала прочь от пьяного гадальщика, не закричала, наконец, но, повернувшись к Пирошникову, сказала что-то такое, чего он опять - таки не мог припомнить.

Кажется, она сказала так:

— Вы смешной, но только не надо смешить нарочно, это получается не смешно, ведь правда?

Вот эту вопросительную интонацию в конце только и помнил достоверно Пирошников, вся же остальная фраза, по всей вероятности, была придумана им сейчас самостоятельно.

Так или иначе, но начало нити нашлось, и молодой человек осторожно, чтобы не оборвать, начал вытягивать её из памяти и распутывать клубок.

Последними своими словами женщина, как ему хотелось верить, приглашала его ответить или, во всяком случае, как-то продолжить разговор, причём, как ни странно, в её словах Пирошникову почудилась доброжелательность.

Он было подумал, что она… словом, он подумал нехорошо, будто у женщины были какие-то свои намерения, когда она так отвечала, но Пирошников отогнал эти мысли, тем более что дальнейший ход беседы их никаким образом не подтверждал.

Пирошников вспомнил свой ответ, назвав его сейчас с усмешкой монологом; впрочем, досады на себя за этот монолог он не испытал, наоборот, — впервые, кажется, его слова были просты и шли от сердца, находя сочувствие (он замечал его), хотя и не предназначались для сочувствия специально.

— Погодите, постойте здесь! — говорил Пирошников. — Постойте здесь и выслушайте меня. Я вовсе не хочу ничего дурного, поэтому останьтесь и, ради бога, не обращайте внимания, что я пьян. Понимаете, я часто думаю, что вот пройдут ещё пять лет, десять лет — я не знаю сколько, — и всё!

Ничего больше не нужно будет, понимаете, не нужно — ни любви, ни славы, ни цели никакой, потому что человек, я думаю, умирает рано, задолго до той смерти, которую одну и боятся.

А что, если так и скиснешь, перебродишь весь, никого не встретив и не сделав ничего?

Понимаете, сделать-то можно только вместе.

Я хочу сказать, что Сначала нужно повстречать кого-то, а потом уже всё, на что ты способен и ради чего живёшь — да! да! не смейтесь! — оно выплеснется само…

Я так бессвязно говорю, простите, но вы не можете знать, сколько раз я обманывался, а теперь не хочу!..

Я сегодня почувствовал что-то странное — с вами случалось? — вдруг представилось, что всё уже было, и не один раз.

И лица те же, и разговоры, и мысли… Очень странно показалось, и я ушёл.

Я вам это говорю не для того, чтобы заинтересовать, увлечь.

Я так именно никому не говорил, а вот увлекать пытался, но не вышло!

Не вышло один раз, потом другой, потом понял, что есть во мне нечто, не устраивающее женщин, — я над этим размышлял и пришёл к выводу, довольно скверному для себя.

Я… а что это я всё про себя? Про меня вы и сами поймёте, если уже не поняли…

Произнесши такую речь, Пирошников, кажется, повернулся и зашагал вниз с моста, не оборачиваясь.

Зачем он это говорил?

Добро бы, говорил на трезвую голову, тогда и поверить можно, но пьяному языку верить — в этом свою собеседницу Пирошников заподозрить не мог, поэтому он удивился и обрадовался, когда услышал, что женщина идёт за ним.

Тут снова дурные мысли полезли в голову, и уже представилась этакая небывалая по лёгкости победа; представилась, конечно, не без сожаления, что опять ошибся, опять не ту встретил… одним словом, всё зря было, пусть хоть так кончится!

Он уже почти был готов поверить этому и уже прикидывал, должно быть, куда можно в такой час повести свою спутницу — домой ли к себе или к приятелю на Фонтанку, потому что до Фонтанки как - никак ближе… но здесь, догнав его, поскольку он замедлил шаг, женщина сказала несколько слов, которых оказалось достаточно, чтобы молодому человеку стало стыдно своих мыслей.

Но что же она сказала? Опять провал! Кажется, некую простую и глубокую (на его вчерашний взгляд) мысль.

Может быть, она сказала так:

— Если нужно ладить с соседями, которых видишь-то не каждый день, то, наверное, прежде нужно ладить с собой. Ведь вы с собой всю жизнь, и всю жизнь мучаетесь! Так нельзя! Не относитесь к себе плохо, тогда и другие…

Короче говоря, что-то в этом роде она сказала Пирошникову, и дело было совсем не в словах, а в голосе, в тех необыкновенно успокаивающих и доверчивых интонациях, каких давно уже он не слышал.

Всё! Всё! Всё! Больше ничего наш герой не вспомнил, сколько ни пытался.

Смутно, скорее осязанием, кожей, помнил её руку — тонкие пальцы с ноготками, хрупкое запястье — но где и когда он коснулся этой руки?

Дальше было утро, раскладушка, серая комната, не поймёшь какая, в комнате никого нет, коридор на ощупь, замок такой, что чёрт не разберёт, и лестница… Однако что это за лестница?

И только Пирошников подумал это, как перед его глазами возник корабль с тремя мачтами, но без парусов, нарисованный мелом на стене.

                                                                из авторского сборника рассказов Александра Житинского - «Лестница. Плывун»

Предназначение  .... и тут как чёрт из табакерки ))

Как пьяный чёрт из табакерки,
Он выпрыгнул передо мной
И сразу начал без примерки
Влезать нахально в образ мой.

Я отбивался и брыкался,
Бил в пах пудовым кулаком,
А он вживался и вживался
Хозяином, а не рабом.

Он лез в мои стихи и книжки,
Во все заветные мечты,
Во все дела, во все мыслишки,
Со всеми запросто на «ты».

И вот уже я замечаю,
Как в лёгком платье на крыльце,
Волнуясь, ждёшь его ты к чаю,
С румянцем лёгким на лице.

Но рано вы меня, поверьте,
Хороните, прикрыв свой срам.
Да пусть хоть все на свете черти
Меня растащат по кускам,
Но душу я им не отдам.

                                                    Как пьяный чёрт из табакерки
                                                            Автор: Анатолий Власов

Вставайте, граф, рассвет уже полощется

Передышка на карнизе ( Фрагмент )

Что-то опять выделило его из общей среды, хотя в данном случае это выделение не пришлось по вкусу нашему молодому человеку.

Уж лучше бы как все, без всяких лестниц и нерешённых вопросов!

Я не могу дать простого и логического объяснения явлений необъяснимых, хотя бы потому, что не желаю походить на теоретиков, изображенных выше, которые признавали сверхъестественное лишь в кино и книгах, да и то не во всех, а лишь снабженных специальным грифом: «фантастика».

Но можно ведь попытаться объяснить если не само явление, то его причину, а её я склонен искать в характере Пирошникова.

Размышляя о своём герое, я перебирал одно за другим его духовные качества и в каждом из них, да и в их совокупности тоже, не было ничего исключительного.

Я припоминал разговоры, которые когда-то вёл со своими приятелями Пирошников, сопоставляя их с вехами, так сказать, его биографии, и вот наконец возникло слово, которое всё объяснило.

Как я раньше до него не додумался?

Так! так! — говорил я себе, — теперь-то мой герой и ясен и мотивирован для меня. Нашлась-таки пружина его поведения, нашёлся тот самый стержень, о котором…

Конечно же, я ошибался. Не надо упрощать, как сказал бородач, упомянутый выше.

Но тем не менее я хочу предложить найденное слово читателю, поскольку ничего другого у меня пока нет.

Минуточку!.. Не торопитесь, всему своё время. Ещё один факт.

Однажды Пирошников сказал в разговоре, что ему чрезвычайно понравилась фраза, которой приказал слуге будить его, Сен - Симон, кажется:

«Вставайте, граф, вас ждут великие дела!»

И если вы ещё не догадались, куда я клоню, то вот это слово: предназначение.

Да, Пирошников в глубине души верил в своё предназначение, причём в предназначение высокое, но все его метания проистекали из того, что он ни на вот столько не знал, где, когда и в чём это предназначение воплотится.

Может быть, вера его брала начало из отцовских феерий, может быть, собственные детские мечты питали её, но вера была и с годами не пропадала, несмотря на то что время шло, а великих дел совершалось до обидного мало.

Итак, может быть, именно вера в своё предназначение выделяла Пирошникова (хотя я не уверен, такая ли уж это исключительная черта в самом деле?), а кроме того, полное незнание существа этого предназначения.

Нельзя сказать, что он не пробовал, он пробовал, но ничего пока не совершил.

А последнее время ему стало казаться, что ничего нового быть уже не может, всё повторяется — и мысли, и разговоры, и желания, — а это нашего героя изрядно напугало.

Я хочу обратить ещё внимание на одиночество Пирошникова.

В самом деле, жить без родных, без друзей, без любимой… я не представляю, как это возможно.

Поэтому его слова на мосту, сказанные, правда, в минуту опьянения (помните?), о том, что нужно сперва кого-то встретить, чтобы сделать всё, на что способен, и прочее в том же духе… эти слова представляются мне знаменательными для нынешнего душевного состояния героя.

С одной стороны, он всегда находил что-то привлекательное в мотиве «герой и толпа», но последнее время стал приходить к мысли, что герой-то тоже должен на чём-то держаться, хоть на кучке единомышленников, что ли?

Очень, очень трудно быть одному!

Очень страшно всегда смотреть на себя и только на себя извне, не замечая великого множества лиц вокруг, душ, характеров… (Но это уже скорее авторские сентенции, а не мысли нашего героя.)

Ничего нет удивительного, что Пирошников, оставшись наедине с дядюшкой и выслушав за обедом от последнего не сколько историй на тему: «а у нас в тресте», впал в задумчивость, причём размышлял он отнюдь не о свойствах поймавшей его лестницы, но именно о своём одиночестве.

Он вдруг подумал, что может просидеть в этой комнатке и год, и два, но никто его не хватится, никому до него нет дела, все останутся на своих местах, будто и не было его, Пирошникова, будто возможно вот так вынуть человека из жизни, а оставшееся пустое место не причинит окружающим никаких неудобств, как не причиняло особой радости место заполненное.

Надобно сказать, что мысль эта показалась нашему герою пострашнее зловещих фокусов лестницы.

По правде говоря, он знал и раньше, что так оно и есть, но никогда не допускал думать об этом столь жестоко и без оговорок, как сегодня.

Тут вспомнились и слова бородатого человека о том, что он лишний, и Пирошников повторил про себя несколько раз:

«Лишний… лишний… лишний…» — пока это слово не вышло из привычного ряда и не превратилось в нечто непонятное и замкнутое в себе, как заклинание.

Снова возникла потребность высказать кому-то свои мысли, как это случилось вчера вечером на мосту, но кому?

Не дядюшке же, в самом деле, считающему его сумасшедшим, не старушке, которая, может, и пожалеет, да что толку в этой жалости?

Пирошников подумал и о том, что раньше с ним такого не случалось, всегда он сам справлялся со своими сомнениями, не испытывая потребности делиться или искать утешения.

«Плохо это или хорошо?» — подумал наш герой, но ни к какому выводу не пришёл.

Такими мыслями был занят Пирошников, которого мы теперь узнали немного лучше, до возвращения с работы Наденьки.

А так как она именно сейчас, в настоящей момент, подходит к двери своей квартиры и вынимает из сумочки ключик, я прерву передышку на карнизе, с тем чтобы снова ринуться в чёрную пропасть, дна которой пока не видно.

                                                                                      из авторского сборника рассказов Александра Житинского - «Лестница. Плывун»

( кадр из фильма «Место встречи изменить нельзя» 1979 )

Из преисподней вышел человек ( © ). Сборник.

Из преисподней вышел человек.
Рука взметнулась в ярком свете сцены -
Лавина боли мёртвых и калек
Взорвала зал и вскрыла ему вены.

В руках у чародея целый мир:
Нет смерти, нет обмана и ошибки.
Играет Бог, зовет на звёздный пир
И душу доверяет только скрипке.

«Не музыка, а зелье сатаны…» -
Пророка нет в отечестве вовек,
И ангелы страдать обречены,
Когда рождает Бога человек.

                                               Из преисподней вышел человек
                                                       Автор: Мариян Шейхова

Глава 4 ( Фрагмент )

Некоторое время они шли молча.

Кузнечики сухими брызгами разлетались из-под ног.

Гаг искоса поглядывал на бесшумного колосса, который плавно покачивался рядом с ним.

Он вдруг заметил, что около Драмбы, совсем как давеча около дороги, держится своя атмосфера — свежести и прохлады.

Да и сделан был Драмба из чего-то похожего: такой же плотно - упругий, и так же матово отсвечивали кисти его рук, торчащие из рукавов синего комбинезона.

И ещё Гаг заметил, что Драмба всё время держится так, чтобы быть между ним и солнцем.

— Ну-ка расскажи ещё раз про себя, — приказал Гаг.

Драмба повторил, что он — робот - андроид номер такой-то из экспериментальной серии экспедиционных роботов, сконструирован тогда-то (около ста лет назад — ничего себе старикашечка!), задействован тогда-то.

Работал в таких-то экспедициях, на Яйле претерпел серьёзную аварию, был частично разрушен; реконструирован и модернизирован тогда-то, но больше в экспедициях не участвовал…

— В прошлый раз ты говорил, что пять лет простоял в музее, — прервал его Гаг.
— Шесть лет, господин. В музее истории открытий в Любеке.
— Ладно, — проворчал Гаг. — А потом восемьдесят лет ты торчал в этой нише у Корнея…
— Семьдесят девять лет, господин.
— Ладно - ладно, нечего меня поправлять… — Гаг помолчал. — Скучно, наверное, было стоять?
— Не понимаю вопроса, господин.
— Экая дубина… Впрочем, это никого не интересует. Ты мне лучше вот что скажи. Чем ты отличаешься от людей?
— Я всем отличаюсь от людей, господин. Химией, принципом схемы управления и контроля, назначением.
— Ну и какое у тебя, у дубины, назначение?
— Выполнять все приказания, которые я способен выполнить.
— Хе!.. А у людей какое назначение?
— У людей нет назначения, господин.
— Долдон ты, парень! Деревня. Что бы ты понимал в настоящих людях?
— Не понимаю вопроса, господин.
— А я тебя ни о чём не спрашиваю пока.

Драмба промолчал.

Они шагали через степь, всё больше уклоняясь от прямой дороги к дому, потому что Гагу стало вдруг интересно посмотреть, что за сооружение торчит на небольшом холме справа.

Солнце было уже высоко, на степью дрожал раскалённый воздух, душный острый запах травы и земли всё усиливался.

— Значит, ты готов выполнить любое моё приказание? — спросил Гаг.
— Да, господин. Если это в моих силах.
— Ну, хорошо… А если я прикажу тебе одно, а… м - м - м… кто - нибудь ещё — совсем противоположное? Тогда что?
— Не понял, кто отдаёт второе приказание.
— Ну… м - м - м… Да всё равно кто.
— Это не всё равно, господин.
— Ну, например, Корней…
— Я выполню приказ Корнея, господин.

Некоторое время Гаг молчал. Ах ты скотина, думал он. Дрянь этакая.

— А почему? — спросил он наконец.
— Корней старше, господин. Индекс социальной значимости у него гораздо выше.
— Что ещё за индекс?
— На нём больше ответственности перед обществом.
— А ты откуда знаешь?
— Уровень информированности у него значительно выше.
— Ну и что же?
— Чем выше уровень информированности, тем больше ответственности.

"Ловко, — подумал Гаг. — Не придерёшься. Всё верно. Я здесь как дитя малое. Ну, мы ещё посмотрим…"

— Да, Корней — великий человек, — сказал он. — Мне до него, конечно, далеко. Он всё видит, всё знает. Вот мы сейчас идём с тобой, болтаем, а он небось каждое наше слово слышит. Чуть что не так, он нам задаст…

Драмба молчал. Шут его знает, что происходило в его ушастой башке.

Морды, можно сказать, нет, глаз нет — ничего не понять. И голос всё время одинаковый…

— Правильно я говорю?
— Нет, господин.
— Как так — нет? По-твоему, Корней может что-нибудь не знать?
— Да, господин. Он задаёт вопросы.
— Сейчас, что ли?
— Нет, господин. Сейчас у меня нет с ним связи.
— Что же он, по-твоему, не слышит, что ты сейчас говоришь? Или что я тебе говорю? Да он, если хочешь знать, даже наши мысли слышит! Не то что разговоры…
— Понял вас, господин.

Гаг посмотрел на Драмбу с ненавистью.

— Что ты понял, раздолбай?
— Понял, что Корней располагает аппаратурой для восприятия мыслей.
— Кто тебе сказал?
— Вы, господин.

Гаг остановился и плюнул в сердцах. Драмба тоже сейчас же остановился.

Эх, садануть бы ему промеж ушей, да ведь не достанешь.

Это надо же, какая дубина! Или притворяется?

Спокойнее, Кот, спокойнее! Хладнокровие и выдержка.

                    из фантастической повести Аркадия и Бориса Стругацких из цикла «Мир Полудня» - «Парень из преисподней»

Сквозь тёмные лики судьбы

Вот кости бросает с усмешкою Рок,
Бывает он нежен, бывает жесток,
Но он безмятежен, он только игрок,
С Судьбою поспорить он тоже не мог.

                                                            Лики судьбы (отрывок)
                                                                Автор: Сагунов Кирил

Всё было как всегда.

Я устроился в кресле, закрыл глаза, расслабился, обратился к высшим силам природы.

Сначала пошёл набор стремительно меняющихся фигур и непонятных символов, затем он увидел прямо перед собой невысокую арочную дверь на белой стене.

Я не видел всего строения, но я ЗНАЛ, что только эта дверь приведёт меня в АСТРАЛЬНЫЙ ХРАМ. Я уже видел эту дверь….  десятки, или уже сотни раз…

Но только сегодня она открылась.  Немного наклонив голову, я шагнул в сумеречную прохладу.

Сделав всего два шага, я оказался в центре огромной башни.

Моё тело освещалось каким-то странным светом, который не распространялся вокруг.

Несмотря на сумрак, стены храма из потемневшего от времени дерева с грубыми непонятными линиями и резьбой, хорошо были видны и уходили вверх.

Я медленно поднимал голову, пытаясь рассмотреть стены удивительного строения.

Чем выше поднимался его взгляд, тем дальше от меня отодвигались стены  храма….

С высоты семиэтажного дома на меня смотрел необыкновенной величины  иконостас с тремя тёмными скорбными ликами.

Огромные глаза на тёмном дереве икон наблюдали за мной. Они показались мне живыми, внимательными, и, как бы о чём-то скорбящими….

С той поры получение любой интересующей информации для меня стало вполне привычным и относительно несложным делом….

Я просто закрывал глаза, силой воображения переносился в нужное место, или создавал это место прямо перед собой.

Голограмма будущих событий, имея даже небольшую информационную базу, разворачивалась передо мной иногда в натуральном виде, но чаще всего, особенно когда это касалось человеческих эмоций и поступков, просто появлялся целый ряд знаков - символов, которые несли особую смысловую нагрузку.

Правильная расшифровка символических фигур гарантировала точный результат пророчества.

Решётки и замки означали заключение под стражу. Колпак, шляпа мужская или женская – к обману, который задуман мужчиной или женщиной.

Если человека ожидало повышение по службе, то символический стул превращался в удобное кресло – чем внушительней кресло, тем выше должность ….

Но самое удивительное, что не переставало поражать своим многообразием – это появление книги судьбы.

Книги появлялись толстые и тонкие, с массивными тиснёными обложками и похожие на общие тетради, со смятыми и разорванными страницами…., но никогда книга судьбы одного человека не была похожа одна на другую!

Сама книга виделась мне лежащей на специальной стойке - тумбе с наклоном верхней части для удобства письма.

Такими стойками  в старину пользовались переписчики книг. Над раскрытой книгой руки писца с гусиным пером.

Вершитель судеб одет в монашескую рясу с капюшоном, накинутым на голову. Мне позволяют заглянуть в книгу сзади из-за левого плеча монаха, поэтому лица его постоянно скрыто капюшоном...

Да и есть ли оно, у этого призрака, лицо?

Если в руках невидимого писца судеб было белое перо, то грядущие перемены в судьбе были действительно светлыми.

Надписи в книге судьбы чёрным пером не сулили ничего хорошего.

Я не мог разглядеть записей в книге.  Для этого мне был нужен помощник с особым даром ясновидения.

Я мог только вызвать видение книги судьбы и открыть её.

Книги судьбы некоторых пациентов, особенно тех, кто был на грани психического срыва или уже имел серьёзные проблемы в психике лежали иногда в раскрытом, но перевёрнутом виде с замятыми страницами.

В таком виде, по всей вероятности, осуществить новые записи просто невозможно.

После небольшого по времени курса лечения и снятия депрессивных синдромов я видел, что у большинства людей книга судьбы ложилась правильно.

Никаких измятых страниц. У некоторых менялась толщина книги, что указывало на увеличение или уменьшения продолжительности срока жизни.

У кого-то менялся переплёт – изменения черт характера, и, соответственно духовный рост.

А у кого-то появлялся дополнительный вкладыш, что также означало значительные перемены в будущем.

Толщина других книг судьбы стремительно уменьшалась, у некоторых  людей оставалось по одному  листочку – жизнь у них, несмотря  порой даже на весьма юный возраст, быстро заканчивалась....

Вот так, однажды, закончилась моя НОРМАЛЬНАЯ жизнь….

                                                                                                                                      Юродивый. Благословение тёмных ликов
                                                                                                                                                  Автор: Николай Чечёткин