Ты всё на том же маршруте

Повторенье - мать ученья,
Только, видно, не для всех,
Недоступно к усвоенью
Коли, не придёт успех.

Набивать по новой шишки
На повторе много раз
Могут те, кто слаб умишком,
Так скажу вам без прикрас.

Или просто нет желанья
Внять тому, что снова жизнь
Призывает так к сознанью,
Повторяя вновь: "Держись!"

О себе подумав прежде,
Говорю я вам сейчас,
Продолжаю жить в надежде,
Хоть и шишек набралась.

                                              Повторенье - мать ученья (Отрывок)
                                                   Автор: Людмила Петровчева

Митра пожал плечами.

— Никто не знает. Покойный оставил записку, из которой следует, что его преёмником будешь ты…

Он смерил меня внимательным взглядом.

— И это похоже на правду.
— Я не хочу, — сказал я тихо.
— Не хо - че - шь? — протянул Митра.

Я отрицательно покачал головой.

— Не понимаю, — сказал он. — Ты, по - моему, должен быть счастлив. Ты ведь продвинутый парень. Иначе бы Брама тебя не выбрал. А единственная перспектива у продвинутого парня в этой стране — работать клоуном у пидарасов.
— Мне кажется, — ответил я, — есть и другие варианты.
— Есть. Кто не хочет работать клоуном у пидарасов, будет работать пидарасом у клоунов. За тот же самый мелкий прайс.

На это я не стал возражать. Чувствовалось, что Митра знает жизнь не понаслышке.

— А ты теперь вампир, — продолжал он. — Ты просто ещё не понял, как тебе повезло. Забудь сомнения. Тем более что назад дороги всё равно нет… Лучше скажи, как самочувствие?
— Плохо, — сказал я. — Голова очень болит. И в туалет хочется.
— Что ещё?
— Зубы выпали. Верхние клыки.
— Сейчас мы все проверим, — сказал Митра. — Одна секунда.

В его руке появилась короткая стеклянная пробирка с чёрной пробкой. Она была до половины заполнена прозрачной жидкостью.

— В этом сосуде водный раствор красной жидкости из вены человека. Она разведена из расчёта один к ста…
— А кто этот человек?
— Узнай сам.

Я не понял, что Митра имеет в виду.

— Открой рот, — сказал он.
— Это не опасно?
— Нет. Вампир иммунен к любым болезням, передающимся через красную жидкость.

Я повиновался, и Митра аккуратно уронил мне на язык несколько капель из пробирки. Жидкость ничем не отличалась от обычной воды — если в ней и было что - то чужеродное, на вкус это не ощущалось.

— Теперь потри языком о верхнюю десну. Ты кое - что увидишь. Мы называем это маршрутом личности…

Я потрогал нёбо кончиком языка. Там теперь было что - то чужеродное. Но больно не было — ощущалось только лёгкое пощипывание, как от слабого электричества. Я несколько раз провёл языком по десне, и вдруг…

Не будь я привязан к шведской стенке, я бы, наверное, не удержал равновесия. Внезапно я испытал яркое и сильное переживание, не похожее ни на что из известного мне прежде. Я увидел — или, вернее, почувствовал — другого человека. Я видел его изнутри, словно я сделался им сам, как иногда бывает во сне.

В похожем на полярное сияние облаке, которым мне представился этот человек, можно было выделить две зоны — как бы отталкивания и притяжения, темноты и света, холода и тепла. Они входили друг в друга множественными кляксами и архипелагами, так что их пересечение напоминало то тёплые острова в ледяном море, то холодные озёра на согретой земле. Зона отталкивания была заполнена неприятным и тягостным — тем, чего этот человек не любил. Зона притяжения, наоборот, содержала всё, ради чего он жил.

Я увидел то, что Митра назвал «маршрутом личности». Сквозь обе зоны действительно проходил некий трудноописуемый невидимый маршрут, подобие колеи, куда внимание соскальзывало само. Это был след привычек ума, борозда, протёртая повторяющимися мыслями — нечёткая траектория, по которой изо дня в день двигалось внимание. Проследив за маршрутом личности, можно было за несколько секунд выяснить всё самое важное про человека. Я понял это без дополнительных объяснений Митры — словно когда - то уже знал все сам.

Человек работал компьютерным инженером в московском банке. У него было множество секретов от других людей, были даже стыдные секреты. Но главной его проблемой, позором и тайной было то, что он плохо разбирался в «Windows». Он ненавидел эту операционную систему как зэк злого надзирателя. Доходило до смешного — например, просто из - за существования «Windows Vista», у него портилось настроение, когда он слышал в кино испанское выражение «hasta la vista» (*). Всё, связанное с работой, располагалось в зоне отталкивания, а в самом центре реял флаг «Windows».

В центре зоны притяжения был, как мне сначала показалось, секс — но, приглядевшись, я понял, что главной радостью в этой жизни было всё - таки пиво. Упрощённо говоря, человек жил для того, чтобы пить качественное немецкое пиво немедленно вслед за половым сношением — и ради этого переносил все ужасы службы. Возможно, он сам не понимал про себя главного — но мне это было очевидно.

Я не могу сказать, что чужая жизнь открылась мне полностью. Я словно стоял у приоткрытой двери в темную комнату и водил по разрисованной стене лучом фонаря. Каждая из картинок, на которой я задерживал внимание, приближалась и дробилась на множество других, и так много - много раз. Я мог добраться до любого воспоминания — но их было слишком много. Затем картинки потускнели, как будто у фонаря села батарейка, и всё исчезло.

                                                                              из повести о настоящем сверхчеловеке Виктора Пелевина  -« Empire V / Ампир В»
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*) когда он слышал в кино испанское выражение «hasta la vista»  - до свидания.

Когда я ем, я глух и нем ..  (личное)

Меня всё ещё держат за шиворот, на моём плече замирает вздох, это не сожаление, конечно, но в нём есть примесь грусти: вчера все было чудом, а завтра станет повседневной рутиной. В этом вздохе слышится: «Ну вот!».

                                                                                                                                  -- Эрве Базен (1911 – 1996) — французский писатель

Похож на голос головной убор.
Верней, похож на головной убор мой голос.
Верней, похоже, горловой напор
топорщит на моей ушанке волос.
Надстройка речи над моим умом
возвышенней шнурков на мне самом,
возвышеннее мягкого зверька,
завязанного бантиком шнурка.

Кругом снега, и в этом есть своя
закономерность, как в любом капризе.
Кругом снега. И только речь моя
напоминает о размерах жизни.
А повторить ещё разок - другой
«кругом снега» и не достать рукой
до этих слов, произнесённых глухо —
вот униженье моего треуха.

Придёт весна, зазеленеет глаз.
И с криком птицы в облаках воскреснут.
И жадно клювы в окончанья фраз
они вонзят и в небесах исчезнут.
Что это: жадность птиц или мороз?
Иль сходство с шапкой слов? Или всерьёз
«кругом снега» проговорил я снова,
и птицы выхватили слово,
хотя совсем зазеленел мой глаз.

                                           Похож на голос головной убор... (Отрывок)
                                                         Поэт: Иосиф Бродский