Ключи к реальности

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Ключи к реальности » Свободное общение » Рулетка вторичной случайности


Рулетка вторичной случайности

Сообщений 61 страница 70 из 71

61

Из сказок старого башмачника / Когда терзают волки

Только ушла коза, волк опять шасть к избушке, постучался и начал причитывать тонюсеньким голосом:

- Козлятушки, ребятушки!
Отопритеся, отворитеся!
Ваша мать пришла - молока принесла;
Бежит молоко по вымечку,
Из вымечка по копытечку,
Из копытечка во сыру землю!

                                                — из сказки братьев Гримм - «Волк и семеро козлят»

***

Антикиллер Законными методами проблемы не решишь... Решайте не законными...

«Али - Баба и сорок разбойников» ( Фрагмент )

Что же касается разбойников, то они через несколько дней опять приехали к пещере и увидели, что тело их врага исчезло, а мешки с деньгами разбросаны по земле.

– В нашу пещеру опять кто-то заходил! – вскричал атаман.

– Недавно я убил одного врага, но, оказывается, их несколько. Пусть не буду я Хасан Одноглазый, если я не убью всякого, кто хочет поживиться нашей добычей!

Храбрые разбойники, найдётся ли среди вас смельчак, который не побоится отправиться в город и разыскать нашего обидчика? Пусть не берётся за это дело трус или слабый. Только хитрый и ловкий может исполнить его.

– О атаман, – сказал один из разбойников, – никто, кроме меня, не пойдёт в город и не выследит нашего врага. Недаром зовут меня Ахмед Сорвиголова. А если я не найду его, делай со мной что хочешь.

– Хорошо, Ахмед, – сказал атаман.

– Даю тебе один день сроку. Если ты найдёшь нашего врага, я назначу тебя своим помощником, а если не найдёшь – лучше не возвращайся: я отрублю тебе голову.

– Будь спокоен, атаман, не пройдёт дня, как ты узнаешь, где найти своего врага, – сказал Ахмед. – Ждите меня сегодня к вечеру здесь, в лесу.

Он сбросил с себя разбойничье платье, надел синий шёлковый халат, красные сафьяновые сапоги и тюбетейку и пошёл в город.

Было раннее утро.

Рынок был ещё пуст, и все лавки были закрыты.

Только старый башмачник сидел под своим навесом и, разложив инструменты, ждал заказчиков.

Ахмед Сорвиголова подошёл к нему и, поклонившись, сказал:

– Доброе утро, дядюшка! Как ты рано вышел на работу! Если бы я не увидел тебя, мне пришлось бы ещё долго ждать, пока откроется рынок.

– А что тебе нужно? – спросил старый башмачник, которого звали Мустафа.

– Я чужой в вашем городе, – ответил Ахмед.

– Только сегодня ночью я пришёл сюда и ждал до рассвета, пока открыли городские ворота. В этом городе жил мой брат, богатый купец. Я пришёл к нему из далёких стран, чтобы повидать его, и, подходя к городу, услышал, что его нашли в лесу мёртвым. Теперь я не знаю, как отыскать его родных, чтобы поплакать о нём вместе с ними.

– Ты говоришь, твой брат был богатый купец? – спросил башмачник.

– В нашем городе недавно хоронили одного купца, и я был на похоронах. Жена купца говорила, что его растерзали волки, но я слышал от одного человека, что это неправда и что этого купца на самом деле младший брат нашёл в лесу убитым, без головы, и тайком привёз домой в мешке.

Ахмед Сорвиголова очень обрадовался.

Он понял, что этот богатый купец и есть тот человек, которого убил атаман в пещере.

– Ты можешь меня провести к его дому? – спросил Ахмед башмачника.

                                                                                          -- из восточной (арабской) сказки - «Али-Баба и сорок разбойников»

( Художник Жан Батист Монж )

Рулетка вторичной случайности

0

62

А он не за .. не против .. он третий элемент

Панцирь костяной, в серёдке – мякоть.
Фляжечка – в нагрудном.
Что в ней?
Шнапс.
Вот на этот камень сесть и плакать,
Чтобы слёзы – в ручеёк – кап - кап.

Чтобы эти слёзы рыбки пили,
(Их там много: маленький колхоз),
Возле камня чтобы мельтешили,
От моих пьянели горьких слёз.

И кричали мне:
«Плесни нам шнапса,
Иль ещё накапай пьяных слёз».
На воде – соплей зелёных клякса,
Листики раскидистых берёз.

Фляжка, панцирь, а в серёдке – мякоть.
Если плачу, - плачу от души.
Ну давайте, рыбки, вместе плакать.
Понял я - вы тоже алкаши.

                                                                          Пьяные слёзы (отрывок)
                                                                          Автор: Владимир Штеле

Глава семнадцатая. Блудный сын возвращается домой ( Фрагмент )

Ксендзам пришлось начать дискуссию. Дети перестали прыгать на одной ножке и подошли поближе.

– Как же вы утверждаете, что бога нет, – начал Алоизий Морошек задушевным голосом, – когда всё живое создано им …
– Знаю, знаю, – сказал Остап, – я сам старый католик и латинист. Пуэр, соцер, веспер, генер, либер, мизер, аспер, тенер!

Эти латинские исключения, зазубренные Остапом в третьем классе частной гимназии Канделаки и до сих пор бессмысленно сидевшие в его голове, произвели на Козлевича магнетическое действие.

Душа его присоединилась к телу, и в результате этого объединения шофёр робко двинулся вперёд.

– Сын мой, – сказал Кушаковский, с ненавистью глядя на Остапа, – вы заблуждаетесь, сын мой. Чудеса господни свидетельствуют...

– Ксендз! Перестаньте трепаться! – строго сказал великий комбинатор.

– Я сам творил чудеса. Не далее, как четыре года назад мне пришлось в одном городишке несколько дней пробыть Иисусом Христом. И всё было в порядке. Я даже накормил пятью хлебами несколько тысяч верующих. Накормить-то я их накормил, но какая была очередь!..

Диспут продолжался в таком же странном роде.

Неубедительные, но весёлые доводы Остапа влияли на Козлевича самым живительным образом.

На щеках шофёра забрезжил румянец, и усы его постепенно стали подыматься кверху.

– Давай, давай! – неслись поощрительные возгласы из-за спиралей и крестов решётки, где уже собралась немалая толпа любопытных. – Ты им про римского папу скажи, про крестовый поход!

Остап сказал и про папу.

Он заклеймил Александра Борджиа за нехорошее поведение, вспомнил ни к селу ни к городу всплывшего в памяти Серафима Саровского и особенно налёг на инквизицию, преследовавшую Галилея.

Он так увлёкся, что обвинил в несчастьях великого учёного непосредственно Кушаковского и Морошека.

Это была последняя капля.

Услышав о страшной судьбе Галилея, Адам Казимирович быстро положил молитвенник на ступеньку и упал в широкие, как ворота, объятья Балаганова.

Паниковский тёрся тут же, поглаживая блудного сына по шероховатым щекам.

В воздухе висели счастливые поцелуи.

– Пан Козлевич! – застонали ксендзы.

Но герои автопробега уже усаживались в машину.

– Вот видите, – крикнул Остап опечаленным ксендзам, занимая командорское место, – я же говорил вам, что бога нету! Научный факт! Прощайте, ксендзы! До свидания, патеры!

Сопровождаемая одобрительными криками толпы, Антилопа отъехала, и вскоре жестяные флаги и черепичные скаты костела скрылись из глаз.

На радостях антилоповцы остановились у пивной лавки.

– Вот спасибо, братцы! – говорил Козлевич, держа в руке тяжёлую кружку. – Совсем было погиб. Охмурили меня ксендзы. В особенности Кушаковский. Ох, и хитрый же, чёрт. Верите ли, поститься заставлял. Иначе, говорил, на небо не попаду.

– Небо, – сказал Остап. – Небо теперь в запустении. Не та эпоха, не тот отрезок времени. Ангелам теперь хочется на землю. На земле хорошо, там коммунальные услуги, там есть планетарии, можно посмотреть звёзды в сопровождении антирелигиозной лекции.

После восьмой кружки Козлевич потребовал девятую, высоко поднял её над головой и, пососав свой кондукторский ус, восторженно спросил:

– Нет бога?
– Нет, – ответил Остап.
– Значит, нет? Ну, будем здоровы.

Так и пил после этого, произнося перед каждой новой кружкой:

– Есть бог? Нету? Ну, будем здоровы!

Паниковский пил наравне со всеми, но о боге не высказывался. Он не хотел впутываться в это спорное дело.

                                                                  -- из сатирического романа Ильи Ильфа и Евгения Петрова - «Золотой телёнок»

( кадр из фильма «Братья Карамазовы» 1968 )

Рулетка вторичной случайности

0

63

Приглашение на отпевание

Все умерли, все умерли,
распался тёплый прах.
А я живу, как мумия,
застрявшая в веках.

Живущему сочувствую:
из уст струится пар.
Листаю я без устали
обратный календарь.

В своей телесной вещности
в дни голода и стуж
печалюсь о невечности
людских высоких душ.

Проснувшись в чёрном сумраке,
всё думаю о вас,
скорблю о тех, что умерли,
что факел их погас.

                                                          Все умерли, все умерли...
                                                        Автор: Наталья Астафьева

Часть III. Глава IV. (Фрагмент)

При входе Сони Разумихин, сидевший на одном из трёх стульев Раскольникова, сейчас подле двери, привстал, чтобы дать ей войти.

Сначала Раскольников указал было ей место в углу дивана, где сидел Зосимов, но, вспомнив, что этот диван был слишком фамильярное место и служит ему постелью, поспешил указать ей на стул Разумихина.

— А ты садись здесь, — сказал он Разумихину, сажая его в угол, где сидел Зосимов.

Соня села, чуть не дрожа от страху, и робко взглянула на обеих дам.

Видно было, что она и сама не понимала, как могла она сесть с ними рядом.

Сообразив это, она до того испугалась, что вдруг опять встала и в совершенном смущении обратилась к Раскольникову.

— Я... я... зашла на одну минуту, простите, что вас обеспокоила, — заговорила она, запинаясь. — Я от Катерины Ивановны, а ей послать было некого... А Катерина Ивановна приказала вас очень просить быть завтра на отпевании, утром... за обедней... на Митрофаниевском, а потом у нас... у ней... откушать... Честь ей сделать... Она велела просить.

Соня запнулась и замолчала.

— Постараюсь непременно... непременно, — отвечал Раскольников, привстав тоже и тоже запинаясь и не договаривая...

— Сделайте одолжение, садитесь, — сказал он вдруг, — мне надо с вами поговорить. Пожалуйста, — вы, может быть, торопитесь, — сделайте одолжение, подарите мне две минуты...

И он подвинул ей стул.

Соня опять села и опять робко, потерянно, поскорей взглянула на обеих дам и вдруг потупилась.

Бледное лицо Раскольникова вспыхнуло; его как будто всего передёрнуло; глаза загорелись.

— Маменька, — сказал он твёрдо и настойчиво, — это Софья Семёновна Мармеладова, дочь того самого несчастного господина Мармеладова, которого вчера в моих глазах раздавили лошади и о котором я уже вам говорил...

Пульхерия Александровна взглянула на Соню и слегка прищурилась.

Несмотря на всё своё замешательство перед настойчивым и вызывающим взглядом Роди, она никак не могла отказать себе в этом удовольствии.

Дунечка серьёзно, пристально уставилась прямо в лицо бедной девушки и с недоумением её рассматривала.

Соня, услышав рекомендацию, подняла было глаза опять, но смутилась ещё более прежнего.

— Я хотел нас спросить, — обратился к ней поскорей Раскольников, — как это у вас сегодня устроилось? Не обеспокоили ли вас?.. например, от полиции.
— Нет-с, всё прошло... Ведь уж слишком видно, отчего смерть была; не беспокоили; только вот жильцы сердятся.
— Отчего?

— Что тело долго стоит... ведь теперь жарко, дух... так что сегодня, к вечерне, на кладбище перенесут, до завтра, в часовню. Катерина Ивановна сперва не хотела, а теперь и сама видит, что нельзя...

— Так сегодня?
— Она просит вас сделать нам честь на отпевании в церкви быть завтра, а потом уж к ней прибыть, на поминки.
— Она поминки устраивает?

— Да-с, закуску; она вас очень велела благодарить, что вы вчера помогли нам... без вас совсем бы нечем похоронить. — И губы и подбородок её вдруг запрыгали, но она скрепилась и удержалась, поскорей опять опустив глаза в землю.

Между разговором Раскольников пристально её разглядывал.

Это было худенькое, совсем худенькое и бледное личико, довольно неправильное, какое-то востренькое, с востреньким маленьким носом и подбородком.

Её даже нельзя было назвать и хорошенькою, но зато голубые глаза её были такие ясные, и, когда оживлялись они, выражение лица её становилось такое доброе и простодушное, что невольно привлекало к ней.

В лице её, да и во всей её фигуре, была сверх того одна особенная характерная черта: несмотря на свои восемнадцать лет, она казалась почти ещё девочкой, гораздо моложе своих лет, совсем почти ребёнком, и это иногда даже смешно проявлялось в некоторых её движениях.

— Но неужели Катерина Ивановна могла обойтись такими малыми средствами, даже ещё закуску намерена?.. — спросил Раскольников, настойчиво продолжая разговор.

— Гроб ведь простой будет-с... и всё будет просто, так что недорого... мы давеча с Катериной Ивановной всё рассчитали, так что и останется, чтобы помянуть... а Катерине Ивановне очень хочется, чтобы так было. Ведь нельзя же-с... ей утешение... она такая, ведь вы знаете...

— Понимаю, понимаю... конечно... Что это вы мою комнату разглядываете? Вот маменька говорит тоже, что на гроб похожа.

                                                                                                     -- из романа Ф. М. Достоевского - «Преступление и наказание»

( кадр из фильма «Торговка и поэт»  1978 )

Рулетка вторичной случайности

0

64

Где может прятаться носорог ?

Xочется спрятаться, спрятаться, спрятаться
в Комнату Бродского, в Смерть Маяковского,
чтобы никто ни под утро ни вечером
не вспоминал. Вскользь ли, извечно ли

чтоб никогда ни за что ни по имени,
ни по внезапной сердечной изгибине,
ни по судьбе, ни по року случайному
не доставали. Как страшную тайную

мысль постыдную спрятали, спрятали,
в чёрный квадратный конверт запечатали
и никогда никому не отправили,
спрятали, спрятали, спрятали, спрятали...

                                                                                      Спрятаться
                                                                                   Автор: Алекс Эль

Песок и камни. Сергей Чекалин музыка для души

«Носорог» («Носороги»). Пьеса.

Автор: Эжен Ионеско

***

Сюжет разворачивается в небольшом городке, где внезапно появляются носороги. Сначала никто не придаёт этому особого значения, но затем выясняется, что это не просто экзотические животные — это люди, которые добровольно или невольно превращаются в носорогов. Главный герой, Беранже, изначально предстаёт нерешительным, неуверенным человеком. Он страдает от одиночества и считает себя слабым. Однако, когда все вокруг начинают превращаться в носорогов, он оказывается единственным, кто отказывается подчиняться новой реальности. Кульминацией пьесы становится момент, когда Беранже осознаёт, что остался один. Все его знакомые и друзья уже стали носорогами, даже его возлюбленная. Несмотря на страх и отчаяние, он приходит к осознанию, что нельзя уступать, даже если остался последним человеком. Его финальная фраза — «Я не капитулирую!» — звучит как вызов всему миру.

***

Действие первое ( Фрагмент )
______________________________________________________________________

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: ( ПРЕДСТАВЛЕННОЙ СЦЕНЫ )

Жан;
Беранже.

______________________________________________________________________

Беранже зевает.

Да вы хоть рукой прикрылись бы...

Беранже (продолжает зевать во весь рот). Да... д... да... Конечно, этого не должны были допускать. Это опасно. Я как-то не подумал об этом. Но вы не волнуйтесь, нам здесь ничто не грозит.

Жан. Надо заявить протест городским властям. О чём они там думают в муниципалитете?
Беранже (зевает и тут же поспешно прикрывает рот рукой). Ах, виноват... А может быть, он из зоологического сада убежал, этот носорог.

Жан. Вы, верно, стоя спите!
Беранже. Я сижу.

Жан. Стоя или сидя — не всё ли равно!
Беранже. Всё - таки есть разница.

Жан. Не об этом речь.
Беранже. Да ведь вы же сами сказали, не всё ли равно — сидит человек или стоит.

Жан. Вы не так поняли. Сидя или стоя, это всё равно, если человек спит...
Беранже. Да, верно, правду сказать, сплю... Жизнь — это сон.

Жан (продолжает). Конечно спите, раз вам приходит в голову, что носорог из зоологического сада убежал...
Беранже. Я сказал — может быть.

Жан (продолжая). ... Ведь у нас в городе нет зоологического сада с тех пор, как чуть ли не все животные передохли от чумы. А было это когда-то давным - давно...
Беранже (так же равнодушно). Ну, может быть, он убежал из цирка.

Жан. Из какого же это цирка?
Беранже. Да я почем знаю... ну, из какого - нибудь бродячего цирка.

Жан. Вы прекрасно знаете, что мэрия запретила бродячим труппам останавливаться на территории нашего округа. Никаких цирков здесь не было с тех пор, как мы ещё детьми были.
Беранже (силится подавить зевоту, ему это не удаётся). В таком случае, он, может быть, скрывался с тех пор где - нибудь поблизости — в чаще или болотах.

Жан (вздымая руки к небу). Поблизости! В чаще, в болотах! Несчастный! Это, верно, вы в чаще... винных паров.
Беранже (простодушно). Да, правда... они прямо так и подступают откуда-то из желудка...

Жан. Должно быть, они вам мозги заволокли. Где же вы видели у нас поблизости болота и чащи... Нашу провинцию прозвали «Маленькая Кастилия» — песок да камни, сущая пустыня.
Беранже (выведенный из терпения, устало). Ну почём я знаю? Может быть, он прятался под камнем? Или свил себе гнездо на какой - нибудь ветке?

Жан. Если вы думаете, что это остроумно, то ошибаетесь, позвольте вам заметить. Вы просто нелепы с этими вашими парадоксами! Я вижу, вы не способны говорить серьёзно!
Беранже. Сегодня — да, только сегодня... из-за этой... потому что у меня... (Расслабленным жестом показывает на голову).

Жан. Сегодня как и всегда!
Беранже. Ну, не совсем так же...

Жан. Остроты ваши никуда не годятся.
Беранже. Я вовсе и не собирался...

Жан (перебивает его). Терпеть не могу, когда надо мной издеваются!
Беранже (кладя руку на сердце). Дорогой Жан, да я никогда себе не позволил бы...

Жан (перебивая его). Да, дорогой Беранже, вы себе позволяете...
Беранже. Нет - нет, я этого себе не позволяю.

Жан. А я говорю — да, вы только что себе позволили.

                                                                                                                                              -- из  пьесы Эжена Ионеско - «Носорог»

Рулетка вторичной случайности

0

65

Дрожки - Дорожки

Гарун бежал быстрее лани,
Быстрей, чем заяц от орла;
Бежал он в страхе с поля брани,
Где кровь черкесская текла;
Отец и два родные брата
За честь и вольность там легли,
И под пятой у супостата
Лежат их головы в пыли.
Их кровь течёт и просит мщенья,
Гарун забыл свой долг и стыд;
Он растерял в пылу сраженья
Винтовку, шашку — и бежит!

                                                                Беглец (отрывок)
                                                       Автор: Михаил Лермонтов

Глава IV ( Фрагмент )

Удрать удалось всем нападающим, кроме одного.

На задах Боец копытом поддевал лежавшего ничком в грязи конюха, стараясь его перевернуть.

– Он умер, – горевал Боец, – а ведь я не хотел его убить. Совсем запамятовал, что меня подковали. А теперь никто не поверит, что это я нечаянно.
– Отставить сантименты, товарищ! – прикрикнул на него Обвал, обливаясь кровью. – Война есть война. Хороший человек – это мёртвый человек.

– Я не хочу никого убивать, пусть даже и людей, – твердил Боец, и в глазах его стояли слёзы.
– А где же Молли? – послышался вопрос.

Молли и впрямь исчезла.

Поднялся переполох: ведь люди могли её поранить, а то и увести с собой.

В конце концов её обнаружили: она пряталась в деннике (*), зарыв голову в ясли с сеном.

Едва раздался выстрел, она сбежала с поля боя.

Пока искали Молли, конюх – оказалось, он всего - навсего лишился чувств – опамятовался и смылся.

Животные снова сошлись и вне себя от возбуждения повествовали о своих подвигах, норовя перекричать друг друга.

Решили, не откладывая дела в долгий ящик, экспромтом отпраздновать победу.

Подняли флаг, несколько раз подряд спели «Твари Англии», с почестями похоронили павшую в бою овцу и посадили на её могиле куст боярышника.

Над могилой Обвал произнёс речь, в которой подчеркнул, что они все, как один, должны быть готовы, если потребуется, отдать жизнь за Скотный Двор.

Единогласно решили учредить награду за боевые за слуги – Герой Скотного Двора I степени, – её прямо на месте присвоили Обвалу и Бойцу.

Награждённым предписывалось по воскресеньям и праздничным дням носить медную медаль (на них пошли бляхи со шлей, которые нашлись в сбруйнице).

Учредили также звание Героя Скотного Двора II степени – его посмертно присвоили овце.

Долго спорили о том, как назвать этот бой.

В результате решили именовать его Бой под коровником – ведь именно из коровника сидевшие в засаде ударили по врагу.

Извлекли из грязи ружьё мистера Джонса, – на ферме, как было известно, имелись к нему патроны.

Приняли решение установить у подножия флагштока вместо пушки ружьё и дважды в год отмечать залпом годовщину Боя под коровником – 12 октября и годовщину восстания – в канун Иванова дня.

Глава V ( Фрагмент )

К зиме с Молли совсем не стало сладу.

Что ни утро она опаздывала на работу, в оправдание говорила, что проспала, жаловалась на таинственные недомогания, хотя ела по-прежнему с отменным аппетитом.

Она выискивала всевозможные предлоги, чтобы бросить работу, удирала к пруду и часами стояла там, преглупо глазея на своё отражение в воде.

Но если верить молве, имелись у неё проступки и посерьёзнее.

И однажды, когда Молли беззаботно прогуливалась по двору, помахивая длинным хвостом и жуя клок сена, Кашка отвела её в сторону.

– Молли, – сказала она. – Я должна серьёзно поговорить с тобой. Утром я видела, как ты через изгородь заглядывала в Плутни. По ту сторону изгороди стоял конюх мистера Калмингтона. Так вот, хотя я и была от вас далеко, глаза меня не обманули: я видела, что он говорит с тобой, треплет тебя по храпу, а ты ничуть этому не противишься. Молли, что это значит?

– И вовсе он не трепал! И не стояла я там! Ничего этого не было! – выкрикнула Молли и стала выделывать курбеты и рыть копытами землю.
– Молли! Погляди мне в глаза! Поклянись, что конюх не трепал тебя по храпу!
– Ничего этого не было! – повторила Молли, но глаза отвела и давай ходу в поле.

И тут-то Кашку осенила мысль.

Никому ничего не говоря, она пошла в Моллин денник и переворошила солому.

Под соломой обнаружилась кучка кускового сахара и несколько пучков разноцветных лент.

А три дня спустя Молли пропала.

Неделя шла за неделей, но никто так и не знал, где она, потом голуби донесли, что её видели на другой стороне Уиллингдона.

Она стояла у пивной, запряжённая в изящные красно - чёрные дрожки.

Красномордый толстяк в клетчатых бриджах и гамашах, по всей вероятности, хозяин пивной, трепал её по храпу и кормил сахаром.

Грива её была свежепострижена, чёлку украшала алая лента. Если верить голубям, она явно наслаждалась жизнью.

С тех пор никто и никогда не произносил имени Молли.

                                                                                                -- из сатирической  повести-притчи Джорджа Оруэлла - «Скотный двор»
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*) её обнаружили: она пряталась в деннике - Денник — это отдельное закрытое стойло в конюшне, где лошадь стоит без привязи. Также денником могут называть: Особое отгороженное тёплое отделение в хлеве для животных, которым нужен особый уход.

Рулетка вторичной случайности

0

66

Бежать .. Бежать через посты и караулы

Апельсиновый юг.
Мандариновый рай.
От декабрьских вьюг
На душе лишь раздрай.

Серебрится всю ночь
Льда озёрного гладь.
Прочь из лагеря, прочь
Через топь, через гать.

Ещё дед мой Егор
Перебежчиком был,
Он сжимая багор,
К белофиннам уплы
л.

В небе звезд карнавал
Завершится вот - вот.
Зря я сопли жевал
Под луной целый год.

Чёрной масти хандру
Сменит алый рассвет.
Если днём не умру,
Доживу до ста лет.

                                            Перебежчик
                               Автор: Владимир Сапожков

Книга седьмая ( Фрагмент )

Древние полководцы пользовались вообще самыми различными средствами, чтобы ослабить защиту осаждённых городов.

Сципион во время войны в Африке, желая захватить некоторые карфагенские крепости, не раз делал все приготовления к приступу и затем отступал, как бы из опасения неудачи.

Ганнибал поверил, что это действительно так, и стянул к себе все их гарнизоны, чтобы получить численный перевес и легче добиться победы.

Как только, Сципион об этом узнал, он двинул войска своего союзного полководца Массиниссы к этим крепостям, и они были взяты.

Пирр, осаждавший столицу Иллирии, защищённую сильным гарнизоном, притворился, что отчаивается в успехе, и направился к другим крепостям, а иллирийцы попались в западню, послали войска на выручку крепостям и настолько ослабили защиту столицы, что её уже нетрудно было взять.

Многие для овладения городом отравляли воду или отводили течение рек, хотя это средство ненадёжное.

Иногда осаждённых принуждали к сдаче, пугая их ложными известиями о поражении их войск или о прибытии новых подкреплений к осаждающим.

Древние полководцы старались также захватить город изменой, подкупая жителей.

Причём действовали разными способами.

Одни посылали кого - нибудь из своих, он притворялся перебежчиком, входил в доверие, к неприятелю, становился влиятельным человеком и пользовался этим в интересах того, кто его послал.

Другие этим путём узнавали расположение караулов и благодаря полученным сведениям проникали в город.

Третьи под каким - нибудь предлогом загромождали ворота повозкой или брёвнами, так что их нельзя было во-время запереть, и осаждающий легко врывался.

Ганнибал, обложив одну римскую крепость, убедил одного из жителей предать её.

Для этого предатель отправлялся на охоту ночью, притворяясь, что днём боится неприятеля.

Через некоторое время, возвращаясь в город, он привёл с собой отряд солдат, которые перебили часовых и открыли ворота карфагенянам.

Иногда осаждённых можно обмануть, выманивая их из города на вылазку и притворно обращаясь в бегство, чтобы завлечь их возможно дальше.

Многие полководцы, между прочим и Ганнибал, даже отдавали неприятелю свои лагеря, чтобы отрезать ему отступление и взять город.

Полезно также притворное снятие осады.

Так поступил. например, афинянин Формион, который сначала разорил землю халкидян, а затем принял их послов, надавал им всяких хороших обещаний и, воспользовавшись их неосмотрительностью, овладел городом.

Осаждённые должны тщательно следить за всеми подозрительными людьми из городских жителей.

Впрочем, иногда их можно привлечь на свою сторону не только страхом, но и благодеяниями.

Марцелл знал гражданина Нолы Луция Банция как сторонника Ганнибала, но обходился с ним настолько великодушно, что превратил его из врага в самого преданного друга.

Когда неприятель отходит от города, осаждённым надо быть осторожнее, чем во время осады.

Необходимо особенно охранять именно те места, которые кажутся наиболее безопасными, ибо многие крепости были взяты нечаянным нападением с той стороны, откуда никто его не ждал.

Ошибка осаждённых объясняется двояко: они или преувеличивают мощь крепости, считая её неприступной, или попадаются на обман неприятеля, который производит ложное и шумное нападение с одной стороны, а настоящий приступ готовит совсем в другом месте и в полной тишине.

Поэтому осаждённые должны смотреть в оба, всегда и особенно ночью строжайшим образом охранять крепостные стены и пользоваться для этого, не только людьми, но и злыми, чуткими собаками, обнаруживающими врага своим лаем.

Да и не только собаки спасали иной раз города, а и гуси, как известно по рассказу об осаде галлами Капитолия.

Алкивиад во время осады Афин спартанцами захотел убедиться в бдительности стражи и под страхом жестокого наказания приказал, чтобы в ту минуту, когда он ночью зажжёт огонь, все часовые отвечали ему тем же.

Афинянин Ификрат убил спавшего часового и сказал затем, что оставил его в том же состоянии, в каком он его застал.

С союзниками осаждённые сносятся различно: чтобы не посылать устных сообщений, пишут условленными цифрами и переправляют письма самыми разнообразными способами - их прячут в ножнах меча, запекают в хлебном тесте, скрывают в самых потаённых частях тела, заделывают в ошейник собаки, провожающей гонца.

Некоторые писали самое обычное письмо, а между строк вписывали все нужное другим составом, позволяющим обнаружить буквы при смачивании или нагревании бумаги.

Способ этот особенно развился в наше время и применяется очень хитро.

Если кто - нибудь хотел тайно написать друзьям, находящимся в крепости, и не желал никому доверять письмо, он прибивал к церковной двери объявление об отлучении в обычной форме, содержавшее между строк сообщение, написанное, как я вам уже говорил, а те, к кому письмо направлялось, узнавали бумагу по условленному знаку, снимали объявление и на досуге его читали.

Это очень тонкий и безопасный способ, так как посланный с таким письмом может вовсе и не подозревать о его содержании.

Можно изобрести для сообщений ещё бесконечное множество самых разнообразных средств.

Всё же надо иметь в виду, что легче писать осаждённым извне, чем доставлять сведения из обложенной крепости, ибо такие письма могут переносить только мнимые перебежчики, а это - способ ненадёжный и опасный, если только неприятель сколько - нибудь осторожен.

Наоборот, тот, кто хочет сообщить что - нибудь в крепость, может под разными предлогами послать во вражеский лагерь гонца, который уже всегда найдёт возможность туда пробраться.

                                                                                                      -- из трактата Никколо Макиавелли - «О военном искусстве»

( кадр из фильма  «Не послать ли нам... гонца?» 1998 )

Рулетка вторичной случайности

0

67

Вздох по Исчезающему Кабинету

Быть может, всё оставило поэта, —
Душа, не плачь, не сетуй, не грусти!
Зачем любить и требовать ответа?
Ты изрекла мне вечное прости.

Но будет жизнь за жизнию земною,
Где буду вновь и светел и любим,
Где заблещу прославленной звездою,
Где я сольюсь с дыханием твоим!

                                                                            Вздох
                                                                   Автор: Фет А. А.

Битва за Хогвартс (часть 1). Гарри Поттер и Дары Смерти часть 2

Глава двадцать седьмая. БАШНЯ, ПОРАЖЕННАЯ МОЛНИЕЙ ( Фрагмент )

Где-то в глубине замка Гарри услышал приглушённый крик.

Малфой насторожился и оглянулся.

«Кто-то хорошо сражается», продолжил разговор Дамблдор.

«Ты говорил… да, ты сумел провести в мою школу Упивающихся Смертью, что, признаю, я считал невозможным… как тебе это удалось?»

Но Малфой ничего не сказал: он всё ещё слушал что происходило внизу и казался почти таким же неподвижным как и Гарри.

«Возможно, тебе стоит завершить дело самому», предложил Дамблдор.

«Что, если моя охрана помешала твоим соучастникам? Как ты наверное понял, члены Ордена Феникса сегодня тоже здесь. К тому же, тебе не так уж нужна помощь… Сейчас у меня нет палочки… Я не могу защитить себя».

Малфой просто смотрел на него.

«Я вижу», добродушно сказал Дамблдор, когда Малфой не пошевелился и ничего не сказал.

«Ты боишься действовать, пока они к тебе не присоединились».

«Я не боюсь!» огрызнулся Малфой, хотя и не пошевелился, чтобы причинить вред Дамблдору. «Это вы должны бояться!»

«Но почему? Я не думаю, что ты меня убьёшь, Драко. Убийство далеко не так просто, как наивно полагают… так скажи мне, пока мы ждём твоих друзей… как ты провёл их сюда?

Должно быть, это заняло много времени, чтобы всё спланировать и осуществить»

Малфой выглядел будто он боролся с желанием закричать или вырваться.

Он сглотнул инесколько раз глубоко вдохнул, глядя на Дамблдора, направляя палочку в сердце последнего.

Затем, как будто он не мог сдержаться, произнёс,

«Мне пришлось починить тот сломанный Исчезающий Кабинет, которым никто не пользовался годами. Тот, в котором Монтегю потерялся в прошлом году».

«Ааа».

Вздох Дамблдора был наполовину стоном. Он закрыл глаза на мгновение.

«Это было умно… их два, я так понимаю?»

«Другой в Боргин и Бёркс», сказал Малфой.

И между ними есть что-то вроде коридора.

Монтегю сказал мне, что когда он застрял в Кабинете Хогвартса, он был в ловушке, но иногда он слышал, что происходило в школе, а иногда — что в магазине, как будто Кабинет путешествовал между ними, но его никто не слышал как он ни пытался… в конце концов он аппарировал оттуда, хотя никогда не сдал тест.

Он почти умер аппарируя.

Все решили, что это действительно замечательная история, но только я понял, что это значило — даже Боргин не знал — я был единственным, кто понял, что если починить сломанный Кабинет, это откроет путь в Хогвартс».

«Очень хорошо», прошептал Дамблдор.

«Так Упивающиеся Смертью смогли попасть в школу через Боргин и Бёркс, чтобы помочь тебе… искусный план, очень искусный план…и, как ты сказал, прямо под моим носом…»

         — из шестой книги из серии романов Джоан Роулинг о волшебнике - подростке Гарри Поттере - «Гарри Поттер и Принц-полукровка»

Рулетка вторичной случайности

0

68

Дедал мальчик 2

Убегаю я от беды,
Убегаю от смерти,
Убегаю от тьмы
Убегаю от мести

Все бегу и бегу
Тяжело оглянуться
Смерть на том берегу
Хочет рядом очнуться

И опять я бегу
Мне дышать тяжело
Больше я не могу
Я дышу глубоко

Убегаю от зла
Убегаю от боли
Жизнь помяла слегка
Что не чувствуешь воли

                                                     Убегаю
                                       Автор: Лера Каракина

Спасаясь от смерти, Дедал бежал на Крит к могущественному царю Миносу, сыну Зевса и Европы.

Минос охотно принял под свою защиту великого художника Греции.

Много дивных произведений искусства изготовил Дедал для царя Крита.

Он выстроил для него и знаменитый дворец Лабиринт, с такими запутанными ходами, что раз войдя в него, невозможно было найти выхода.

В этом дворце Минос заключил сына жены своей Пасифаи, ужасного Минотавра, чудовища с телом человека и головой быка.

Много лет жил Дедал у Миноса.

Не хотел отпустить его царь с Крита; только один хотел он пользоваться искусством великого художника.

Словно пленника, держал Минос Дедала на Крите.

Дедал долго думал, как бежать ему, и, наконец, нашёл способ освободиться от критской неволи.

— Если не могу я, — воскликнул Дедал, — спастись от власти Миноса ни сухим путём, ни морским, то ведь открыто же для бегства небо! Вот мой путь! Всем владеет Минос, лишь воздухом не владеет он!

Принялся за работу Дедал.

Он набрал перьев, скрепил их льняными нитками и воском и стал изготовлять из них четыре больших крыла.

Пока Дедал работал, сын его Икар играл около отца: то ловил он пух, который взлетал от дуновения ветерка, то мял в руках воск.

Мальчик беспечно резвился, его забавляла работа отца.

Наконец, Дедал кончил свою работу; готовы были крылья.

Дедал привязал крылья за спину, продел руки в петли, укреплённые на крыльях, взмахнул ими и плавно поднялся на воздух.

С изумлением смотрел Икар на отца, который парил в воздухе, подобно громадной птице.

Дедал спустился на землю и сказал сыну:

— Слушай, Икар, сейчас мы улетим с Крита. Будь осторожен во время полёта. Не спускайся слишком низко к морю, чтобы солёные брызги волн не смочили твоих крыльев. Не подымайся и близко к солнцу: жара может растопить воск, и разлетятся перья. За мной лети, не отставай от меня.

Отец с сыном надели крылья на руки и легко понеслись.

Те, кто видел их полёт высоко над землёй, думали, что это два бога несутся по небесной лазури.

Часто оборачивался Дедал, чтобы посмотреть, как летит его сын.

Они миновали уже острова Делос, Парос и летят всё дальше и дальше.

Быстрый полёт забавляет Икара, всё смелее взмахивает он крыльями.

Икар забыл наставления отца; он не летит уже следом за ним.

Сильно взмахнув крыльями, он взлетел высоко под самое небо, ближе к лучезарному солнцу.

Палящие лучи растопили воск, скреплявший перья крыльев, выпали перья и разлетелись далеко по воздуху, гонимые ветром.

Взмахнул Икар руками, но нет больше на них крыльев.

Стремглав упал он со страшной высоты в море и погиб в его волнах.

Дедал обернулся, смотрит по сторонам. Нет Икара. Громко стал звать он сына:

— Икар! Икар! Где ты? Откликнись!

Нет ответа.

Увидал Дедал на морских волнах перья из крыльев Икара и понял, что случилось.

Как возненавидел Дедал своё искусство, как возненавидел тот день, когда задумал спастись с Крита воздушным путём!

А тело Икара долго носилось по волнам моря, которое стало называться по имени погибшего Икарийским.

Наконец прибили его волны к берегу острова; там нашёл его Геракл и похоронил.

                                                                                                                                                                         Дедал и Икар (отрывок)
                                                                                                                                                                      Автор: Древнегреческий миф

Рулетка вторичной случайности

0

69

Свидетель выходящий в тираж

Я невольный свидетель былого.
Рекрут памяти прошлых утрат,
Где моё безобидное слово
Разрывалось, как страшный снаряд.
Я глаза не заматывал тряпкой.
В уши я не пихал бируши.
Видел,как покрываются ядом
Язвы тела и раны души.
Слышал стоны,что из подворотен
Нашей жизни не ветер принёс.
Знал о муках не тысяч и сотен,
Тех, кто, вдруг, пробудился от грёз.
Я впитал эту боль, словно губка.
Я скопил в себе смертный заряд.
Я взорвусь и сорвусь. Но,как глупо,
Снова, было смотреть мне назад.

                                                                   Я невольный свидетель
                                                                      Автор: Викторов Олег

Диалог Маркина и Троцкого (сериал Троцкий)

Восемнадцатый день допроса ( Фрагмент )

Следователь: – Ну как, не отобрал Федька пряник?

Стоменов (блаженно улыбаясь): – Не-е-а... (помолчав немного). Вроде и невелика наука будет, да только на всю оставшуюся жизнь крепко её я запомнил. И вот ещё чего сказать тебе желание имею: люди это так, для удобствов своих, магию то на Белую да Чёрную поделили… Магия – она магия и есть, не чёрная, и не белая, и не какая другая. Она ни цвету не имеет, ни добра или зла, а только лишь в силах разницу. Называющих себя магами много будет, да немногие магами являются... И если, по представлениям вашим, маг чёрный только чёрное творит – ни в жизнь ему более сильным не быть супротив того, кто и белое тоже деет. И белый без чёрного тоже слабоват будет...

Следователь: – И здесь выходит, что сила в противоположном ?

Стоменов: – Сила в противоположном – и ты, Сергей Дмитрич, завсегда это помни. Когда инквизитеры эти (инквизиторы. – Так в тексте, примечание переводчика) неверных жгли, то и в Силу вошли великую. Чистая добродетель слабит, хотя многие людишки ей поклоны бьют. Зло исключительное слабит, даже если страх большой вокруг себя сеет. Оттого и дохтора этого, который детишек изводил по нужде необъясненной, – не только понять можно, но и в пример показать, как это делается… Зря гримасничаешь, Сергей Дмитрич, я верно калякаю, хоть и непросто принять будет науку мою...

Кристо Ракшиев (рассказывает, диктофонная запись)

... Тринадцатого августа следствие неожиданно объявило перерыв.

Мне позвонили домой и сказали, что на ближайшие три дня допрос отменяется.

Двое из советских подполковников улетели в Москву... Наверное, ожидается какое-то распоряжение.

Исход просматривался один:

Стоменову – Кривошееву осталось здравствовать на этом свете считанные дни, а то и часы. В лучшем случае – пребывать в трезвом уме...

В субботу, двенадцатого августа, полковник был, как обычно, спокоен и невозмутим.

Может быть, он не был удовлетворён результатами того, что он делал, но, во всяком случае, живой интерес сохранял.

Даже начал делать в маленьком блокнотике какие-то пометки.

Насторожило меня и то, что их беседы параллельно со мной начали писать на плёнку.

Громоздкая система, рассчитанная на двадцать часов непрерывной записи, медленно крутила свои бобины.

По завершении «сеанса» бобину снимал и пломбировал дежурный офицер.

Я заволновался – это означало только то, что московское следствие избавляется от свидетеля – от меня.

Воскресный звонок окончательно убедил меня в этом.

Дело явно близилось к какой-то развязке.

Я мучительно, раз за разом, прокручивал в голове последние дни допросов, уже перенесённых мною на бумагу, – и не находил никакой зацепки...

Всё как обычно, как это происходило изо дня в день.

Меня лихорадило, казалось, я полностью утрачиваю даже то смутное понимание происходящего, которое у меня было…

                                                                                                              -- из книги  Вита Ценёва - «Протоколы колдуна Стоменова»

( кадр из телесериала «Троцкий» 2017 )

Рулетка вторичной случайности

0

70

Пока жива Боль

Пока есть память, я жива.
Живу, пока чего-то помню.
Плету из баек кружева,
Так и не встретив себе ровню.

Моя душа и мысли там,
Где пахнет гарью, кровью, горем,
Где места нет живым цветам,
А ложь и правда в вечном споре.

Там, среди выжженных полей
И на обугленной опушке
Не видно больше егерей,
Не слышно голоса кукушки.

Взывать напрасно к Небесам,
Им не нужны мои молитвы.
Не верит бог моим слезам.
Молчанье друга хуже бритвы.

Мне только б знать, что он живой,
Что не сошёл с ума от горя,
Что возвратится он домой
И мне рукой помашет вскоре.

                                                             Пока есть память, я жива
                                                                   Автор: Алла Соловей

Может быть, даже и нет идеи бессмертия души, но есть чувство бессмертия души, и проистекает оно из любви.

Я оттого отвергал или «не интересовался» бессмертием души, что мало любил мамочку; жалел её – но это другое, чем любовь, или не совсем то…

Если бы я её свежее, горячее любил, если бы мне больнее и страшнее было, что «её нет»: то вот и «бессмертие души», «вечная жизнь», «загробное существование».

Но, может быть, это «гипотеза любви»?

Какая же «гипотеза», когда я «ем хлеб» и умру без «ем».

Это – просто «еда», как обращение Земли около Солнца и проч. космическое.

Так из великой космологической тоски (ибо тоска-то эта космологическая) при разлуке в смерти – получается, что «за гробом встретимся».

Это как «вода течёт», «огонь жжёт» и «хлеб сытит»: – так «душа не умирает» в смерти тела, а лишь раздирается с телом и отделяется от тела.

Почему это должно быть так – нельзя доказать, а видим просто все, и знаем все, что – есть.

К числу этих вечных«есть»,на которых мир держится, принадлежит и вечность «я», моего «горя», моей «радости».

Идея эта, – или, вернее, связывающее нас всех живущих чувство, до того благородна, возвышенна, нежна, что что же такое перед нею «Госуд. дума», или «Ленская забастовка», или лошадиное «предлагаю всем встать» (при известии о смерти)…

А между тем эту идею и это чувство отвергает наш мир.

Не хочет и не знает её, смеётся над нею.

Не значит ли это, что «наш мир» (и его понятия) есть что-то до такой степени преходящее и зыбкое, до такой степени никому не нужное – не нужное следующему же за нами поколению, – что даже страшно подумать.

Турнюры (*). – Носили женщины турнюры . – А? Что? – Турнюры, говорю. – Ну так что же? Больше не видим. – В том и дело, что «не видим».

Так вот «не увидим» завтра всего «нашего времени», с парламентами, Дарвином и забастовками.

И может по такой малости, что вот ему (наш. времени) не нужно было «бессмертия души».

Нежная-то идея и переживёт железные идеи. Порвутся рельсы. Поломаются машины.

А что человеку «плачется» при одной угрозе «вечною разлукою» – это никогда не порвётся, не истощится.

Верьте, люди, в нежные идеи.

Бросьте железо: оно – паутина. Истинное железо – слёзы, вздохи и тоска.

Истинное, что никогда не разрушится, – одно благородное.

                                                                                                                                      — из книги Василия Розанова - «Опавшие листья»
__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*) Турнюры - Турнюр (от фр. tournure — «осанка, манера держаться») — приспособление для женского костюма, которое формировало характерный силуэт с нарочито выпуклой нижней частью тела в форме буквы S. Турнюр подчёркивал талию и придавал фигуре большую рельефность. Турнюр представлял собой ватную подушечку, валик или сборчатую накладку из простёганной и жёстко накрахмаленной ткани, которые закрепляли при помощи завязок или ленты - кушака чуть ниже талии на заднем полотнище нижней женской юбки.

Рулетка вторичной случайности

0

Быстрый ответ

Напишите ваше сообщение и нажмите «Отправить»


phpBB [video]


Вы здесь » Ключи к реальности » Свободное общение » Рулетка вторичной случайности